британские теософы, если они не знают, должны бы знать, что все они в совокупности, после нашей санкции находятся под регулярным испытанием. Что касается К. К. М., из всех теософов он был тем, кого отобрал М. с особой целью вследствие настойчивых просьб Е. П. Б. и обещания его самого: 'Он когда-нибудь повернется к вам спиною, pumo!' М. повторил ей этот ответ на ее мольбы принять его в регулярные ученики с Олькоттом. 'Этого он никогда не сделает!' – воскликнула она в ответ. 'К. К. М. лучший, благороднейший и т. д. ' – последовал ряд хвалебных и полных восхищения прилагательных. Двумя годами позже она повторила то же самое о Росс Скотте. 'У меня никогда не было таких верных и преданных друзей', – она уверяла своего 'хозяина', который только смеялся в бороду и велел мне устраивать 'теософическую женитьбу'. Ладно, один подвергается испытанию в течение трех лет, другой – три месяца, с какими результатами – навряд ли мне следует напоминать. Не только никакие соблазны не помещались на пути того или другого, но последний был снабжен женой, вполне достаточной для его счастья, и связями, которые окажутся ему полезными когда-нибудь. К. К. М. получил объективный неоспоримый феномен, на что опирался; Р. Скотт, кроме того, получил посещение М. в астральном теле. Для одного из них оказалось достойным[достаточным] мщения трех беспринципных людей, для другого – зависти мелкого дурака, чтобы быстро разделаться с хваленой дружбой и показать Старой Леди, чего стоит эта дружба. О, бедная, доверчивая натура! Убери у нее силы ясновидения, закупорь в некотором направлении ее интуицию, как по долгу был вынужден сделать М., и что остается? Беспомощная с разбитым сердцем женщина!

Возьмите другой случай – Ферна. Его развитие, происшедшее на ваших глазах, служит вам полезным уроком и дает намек на более серьезные методы, применяемые в индивидуальных случаях, чтобы основательно проверить моральные качества человека. Каждое человеческое существо содержит в себе обширные возможности, и обязанностью Адептов является окружить кандидата с претензиями на ученика обстоятельствами, которые будут способствовать ему выбирать 'правильный путь', если в нем имеется эта способность. Мы не более вольны отказывать в шансе ищущему, нежели вести и направлять по надлежащему курсу. В лучшем случае, мы только можем, после того как период его испытания успешно закончен, показать ему, что если он сделает так, то пойдет по правильному пути, если же иначе, то по неправильному. Но пока он не прошел этого периода, мы предоставляем ему самому сражаться в своих битвах, как только он может. И так мы иногда поступаем с высшими и посвященными учениками, с такими как Е. П. Б., раз им разрешено работать в миру, которого мы все более или менее избегаем. Более того, и лучше узнайте это сразу, если мои предыдущие письма вам о Ферне еще не открыли глаза достаточно – мы позволяем, чтобы наши кандидаты испытывались на тысячу разных ладов с тем, чтобы выявить всю их внутреннюю натуру и дать ей шанс остаться победительницей так или иначе. Случившееся с Ферном происходило с каждым ему предшествующим и будет происходить с различными результатами с каждым, кто последует за ним. Нас всех так проверяли, и тогда как некто Мурад Али провалился, я выдержал. Венец победы уготовлен только тому, кто сам оказывается достойным его носить; тому, кто атакует Мару в единоборстве и побеждает похоти и земные страсти, а не тому, кто сам возлагает его на свое чело. Не пустая была фраза Татхагаты: 'Тот, кто побеждает себя, тот более велик, чем тот, кто побеждает тысячи в битве'. Нет другой более трудной борьбы. Если бы это было не так, адептство было бы дешевым приобретением. Так вот, мой добрый брат, не удивляйтесь и не обвиняйте нас с такой готовностью, как вы это уже делали, при любом развитии нашего последовательного курса по отношению к претендентам прошлого, настоящего и будущего. Только те, кто могут заглядывать вперед в отдаленные следствия, в состоянии судить о целесообразности наших собственных действий, которые мы разрешаем другим. То, что может казаться недобросовестностью, может оказаться в конце самой истинной, самой благотворной преданностью. Пусть время покажет, кто прав и кто не заслуживает доверия. Человек, правдивый и заслуживающий сегодня одобрения, может завтра оказаться, при новом стечении обстоятельств, предателем, неблагодарным, трусом, слабоумным. Тростник, перегибаемый чрезмерно, разламывается надвое. Обвиним ли мы его? Нет, но потому, что мы можем его пожалеть и жалеем, мы не можем отбирать его в число тех тростников, которые были испытаны и найдены крепкими, следовательно, годными, как материал для того неуничтожаемого храма, который мы так тщательно строим.

А теперь обратимся к другим делам.

У нас задумана реформа, и я рассчитываю на вашу помощь. Надоедливое и нескромное вмешательство м-ра Хьюма в деле Основного Общества и его страсть к верховенству везде и во всем заставили нас прийти к заключению, что стоит совершить следующую попытку. Пусть будут оповещены все, 'кого это касается', через 'Теософа' и циркуляры, высылаемые каждому филиалу, что до настоящего времени они слишком часто и без необходимости брали в качестве руководства пример Основного Общества. Это совсем неприменимо. Кроме того факта, что Основатели должны серьезно стараться проявить себя, как все для всех и всего – существует великое разнообразие верований, мнений и ожиданий, которые требуют удовлетворения, и им невозможно в одно и то же время удовлетворить всех, как они хотели бы. Они стараются быть беспристрастными и никогда не отказывать одним в том, в чем давалось согласие другим. Таким образом, они неоднократно публиковали критические статьи по Ведантизму, Буддизму и Индуизму в его различных разветвлениях, по 'Веда Башиа' Свами Даянанда, в то время вернейшего и наиболее ценимого союзника. Но так как эта критика была направлена против не христианских религий, то никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Более чем в течение года журнал регулярно выходил с объявлением, враждебным объявлению 'Веда Башиа', напечатанному рядом с ним, чтобы удовлетворить бенаресского ведантиста. А теперь м-р Хьюм публично выступает с суровой критикой Основателей и добивается запрещения антихристианских статей. Я хочу, поэтому, чтобы вы имели в виду и указали на эти факты полковнику Чезни, который, кажется, воображает, что теософия враждебна только христианству, тогда как она только беспристрастна и, каковы бы ни были личные взгляды обоих Основателей, журналу Общества нет никакого дела до этого, и он будет так же охотно печатать критику против ламаизма, как и против христианства. Во всяком случае, так как оба этого мы хотим, Е. П. Б. всегда с благодарностью примет ваш совет в этом деле; я был тот, кто советовал ей 'лягнуть', как она говорит, против попыток м-ра Хьюма на проявления авторитета, и вы вольны поставить его в известность об этом факте.

Имея в виду исправление дел, что вы думаете об идее постановки филиалов совсем на другую ногу? Даже христианство со своими божественными претензиями на Всемирное Братство имеет тысячу и одну секту, и хотя они все могут быть объединены под знаменем креста, все же по существу они враждебны друг другу, и папская власть ни во что не ставится протестантами, тогда как решения Синода последних высмеиваются католиками.

Разумеется, я даже в худшем случае не представляю, что теософические объединения могли прийти в такое состояние. Что я хочу, это просто проект о желательности перестройки нынешнего устройства филиалов и их привилегий. Пусть это будет внесено в устав и утверждено Основным Обществом, как это водилось до сих пор, и пусть зависимость филиалов станет номинальной. В то же самое время до внесения в устав пусть каждый филиал выберет для себя одну цель работы, разумеется – цель, соответствующую генеральной линии Теософического Общества, но все же особую определенную собственную цель по религиозной, образовательной или философской линиям. Это предоставит Обществу более широкие возможности по главным операциям. Увеличится количество реальной полезной работы; и каждый филиал будет, так сказать, независимым в своем modus operandi. Останется меньше места для жалоб и par consequence – для вмешательства. Во всяком случае этот туманный эскиз, я надеюсь, найдет прекрасную почву для своего прорастания и процветания в вашей деловитой голове. И если бы вы могли тем временем написать статью, основанную на вышеупомянутых пояснениях по поводу позиции, занятой 'Теософом' в отношении всего вышесказанного и значительно больше для декабрьского номера (если не успеете для ноябрьского), – я и М. были бы вам весьма обязаны. Невозможно и опасно доверять это дело, которое требует весьма деликатного обращения, одному или другому из наших редакторов. Е. П. Б. никогда не упустила бы такой хороший случай сокрушения голов падре, а Х. С. О. тонко ввернул бы один-два лишних комплимента в адрес Основателей, что было бы совершенно бесполезно, ибо я стараюсь выставлять две сущности – редактора и основателя – четко разделенными один от другого, хотя они и слиты в одной и той же личности. Я не являюсь практичным деловым человеком и поэтому чувствую себя совершенно негодным для этой задачи.

Не поможете ли вы мне, друг? Конечно, было бы лучше, если бы 'пробный шар' мог появиться в ноябрьском номере как бы в ответ на весьма невежливое письмо Хьюма, которое я не разрешу