обязан жертвовать каждый выходец из Палестины, и тем больше, чем «филантроп» богаче. Отказаться платить дань, из которой ни гроша не увидят в лагерях беженцев, равносильно самоубийству. Аналогичные «сборы пожертвований» проводятся едва ли не в каждой мечети по всему миру.
Хочется думать, что из приведенных фактов становится понятно: евреи арабов не изгоняли; факт их эмиграции порожден и обусловлен чисто арабской инициативой. Но так или иначе в конце весны и в начале лета 1948 г. несколько сотен тысяч арабов оставили Эрец-Исраэль. Так или иначе, возникла проблема беженцев.
Чтобы решить ее, необходимо для начала утвердить как «общеизвестные» следующие факты: бегство арабов Эрец-Исраэль явилось результатом преступной политики лидеров арабского мира и осуществлялось по призыву этих лидеров и под прямым давлением арабских националистических организаций.
С различной степенью жестокости из арабских стран было изгнано около миллиона евреев – это почти вдвое больше, чем число арабов, покинувших Эрец-Исраэль в 1948 г.
700 000 еврейских изгнанников из арабских стран абсорбировались в Израиле. Большинство, если не все, прибыли без всякого имущества. Их собственность, которая не идет ни в какое сравнение с имуществом, оставленным арабами Эрец-Исраэль, обогатила государства, изгнавшие их. Если существует долг – кто кому должен?
Чтобы поставить точку в этой главе и окончательную точку в этом вопросе, я приведу материал Сары Хониг «Во власти страха» («Джерузалем Пост»). Сара Хониг пишет об откровениях президента ПА Махмуда Аббаса в интервью палестинскому телеканалу Al-Palestinia.
Аббас пустился в воспоминания о своей юности в Цфате, откуда, как он всегда утверждал, его семья была насильно выселена из дома израильскими солдатами в 1948 г. Именно из-за этого и сам Аббас, и все его родные якобы превратились в беженцев и вынуждены были скитаться по миру в поисках пристанища. Эта легенда повторялась им на протяжении десятков лет, и арабы, и западные журналисты знают ее наизусть. Она позволяла Аббасу предстать перед миром в качестве бесправной жертвы и оправдывала его соучастие в преступлениях против сионистов, лишивших его крова и родины. Все эти воспоминания, как правило, сопровождались сентенциями о ностальгии по родному дому, своей земле, разрушенных могилах близких, пасторальной идиллии и детских воспоминаниях.
Практически все лидеры и активисты ООП имели в своем распоряжении подобного рода легенды, которые оправдывали их самые варварские и чудовищные преступления, террор и бескомпромиссность требований о «праве беженцев на возвращение». Как правило, все они показывали при этом бережно хранимые ключи от своих домов, горсть земли и фотографии домов, безжалостно отнятых у них кровожадными агрессорами-евреями. Мир жалостливо и сострадательно, утирая слезы, выслушивал эти душещипательные истории и с пониманием кивал, когда главари ООП заявляли о своем праве отстаивать свои исконные права, к каким бы жестоким средствам ни пришлось для этого прибегнуть. Террористов, убивавших мирных людей в школах, самолетах, автобусах и гостиницах, приветствовали как «борцов за свободу», сокрушаясь об их горькой участи изгнанников.
Подлинная правда, порой не имевшая никакого отношения к этим мифам, тщательно скрывалась, а если и приоткрывалась, то во «внутрисемейных» перепалках или в сентиментальных воспоминаниях. Тогда маски срывались и на поверхность проступала истина, которая, впрочем, оказывалась слишком «неудобной» для окружающего мира, и ее попросту предпочитали не замечать.
Однако вернемся к Махмуду Аббасу и его интервью, в котором он допустил столь опрометчивый промах. Один из основателей ООП расслабился и погрузился в воспоминания о своих детстве и юности в Цфате. И в этот момент правда неожиданно вышла наружу…
До «накбы» (синоним Катастрофы у палестинцев, вызванной провозглашением независимости Израиля) его семья «была одной из наиболее состоятельных в Цфате». Когда Аббасу было тринадцать лет, вспоминает он, «мы пешком переправились через Иордан, а со временем поселились в Дамаске… У моего отца были деньги, и он расходовал их очень аккуратно. После года проживания в Дамаске деньги закончились, и мы начали работать… Многие тогда уезжали… Люди боялись актов возмездия со стороны сионистских террористических группировок, особенно тех, которые действовали в самом Цфате. Те из нас, кто жил в Цфате, боялись, что евреи захотят отомстить нам за то, что произошло во время восстания 1929 г. Эти события в памяти у наших семей и наших родителей… Мы осознавали, что баланс сил к тому времени изменился, и люди начали оставлять город, чтобы спасти свои жизни и свое имущество», – рассказал Аббас.
Таким образом, нынешний глава ПА признался, что вся ставшая притчей во языцех история об изгнании из родного города была не более чем блефом, призванным прикрыть политические притязания. Никто не выгонял из Цфата ни его самого, ни его родителей, ни остальных арабов, живших здесь. Они попросту предпочли бежать, испугавшись возмездия за совершенные не столь давно преступления и будучи уверены в том, что евреи, захватив власть, поведут себя точно так же, как ведут арабы в рамках своих культурных стереотипов, одержав победу, – то есть учинив резню своих поверженных противников. В их представлении евреи Цфата должны были сделать с арабами то же, что те сделали с местными евреями. И страх этого вселял панику в их сердца, заставляя искать спасения по ту сторону Иордана. Евреи не отнимали у них имущество, они сами оставляли всю недвижимость, беря с собой лишь накопленные сбережения и носильные вещи…
В своей книге «История Цфата» Натан Шор приводит воспоминания свидетелей злодеяния, которые собрались на месте преступления:
«Мальчики услышали вопли и стоны, доносившиеся из одной из комнат. Мы вошли в темную комнату, где стояли только стол и книжный шкаф. Один из стульев был сломан, по комнате были разбросаны тома религиозных книг. На полу лежал человек. Половина его головы отсутствовала, видна была только борода, часть носа и правый глаз… Тело лежало в луже крови, по полу были разбрызганы мозги. В соседней комнате среди блюд и посуды лежали три окровавленных детских трупа. Глаза двоих были еще открыты. Пожилая женщина, их бабушка, в отчаянии металась из комнаты в комнату, периодически оглашая дом криками ужаса. Мать, раненная, в бессознательном состоянии переходила от одного ребенка к другому. Она не кричала и не плакала, а только повторяла на идиш: “Почему они, а не я?”. Вся ее рука была в крови, а оторванный палец болтался на клочке кожи».
Таким было арабское «восстание», о котором упоминает Махмуд Аббас. Естественно, что арабы помнили о своих зверствах и были вправе полагать, что евреи, победив, ответят тем же. По иронии судьбы, в 1948 г. евреи не хотели арабского исхода, опасаясь, что массовое бегство будет предшествовать вторжению арабских армий, бандитских формирований и тотальной резни. Они были недалеки от истины. Арабские лидеры, развернувшие массированное наступление на вновь созданное еврейское государство, не скрывали свое стремление физически уничтожить живущих здесь евреев.
В ряде городов, таких, как Хайфа, например, евреи даже обращались с просьбой к убегающим арабам остаться. Однако арабские лидеры, в том числе и в Цфате, руководствуясь собственными культурными кодами, убеждали своих соотечественников как можно быстрее покинуть эти города, запугивая их тем, что евреи уже вынашивают планы мести арабскому населению. Арабы и не предполагали, что можно вести себя иначе, чем они сами, и что евреи, победив, не опустятся до уровня своих врагов. В их сознании не укладывалось, что, кроме чувства мести и ненависти, могут быть еще и нравственные запреты.
Накануне 16 апреля британские власти покинули Цфат, предварительно передав полицейские станции, оружие и военный форт на горе Кнаан арабским боевикам. При этом они предложили эвакуировать местных евреев опять-таки «во имя их же безопасности». Как и в 1929 г., евреи Цфата категорически отказались оставить город, несмотря на страшную память о погромах 1929 г. и резню 13 августа 1936 г. в старом еврейском квартале. Хотя, казалось, ужасы этих событий должны были побудить к бегству именно их, а не арабов, которые никогда не страдали от еврейских погромов. Семья Аббаса никогда не испытала того, что испытали евреи Цфата, никто не посягал не только на их жизни, но и на их имущество. И тем не менее, бежали именно арабы, а не евреи. И дело здесь не в преследованиях, а в особенностях национального самосознания и культуры.
Любопытны, однако, не только откровения Аббаса. Любопытна реакция на них израильских СМИ, которые предпочли их попросту… не заметить. Почему? Аббас – не последний человек в ПА, его воспоминания кардинальным образом меняют все картину происшедшего и позволяют увидеть проблему арабских беженцев в совершенно ином ракурсе. Они позволяют воссоздать фон, на котором происходили
