– Почему все? Ты же другая.

– Я росла не с родителями и поэтому похожа на свою бабушку. Тебе бы она понравилась.

– Если ты на нее похожа, то, конечно же, я любил бы ее всей душой.

После работы Райн поехал к Челси и, не успев подняться по лестнице, увидел, как она открыла ему дверь.

– Я услышала твою машину. Проходи.

На Челси были джинсы, сидевшие на ней, словно вторая кожа, и свитер гранатового цвета. Ее волосы, зачесанные назад, стягивала резинка. Райн был смущен ее красотой.

– Я расставила полотна вдоль дальней стены, – весело сказала она.

Он последовал за ней через всю комнату и подошел к картинам, уже давно ставшим ему родными. Райн приходил сюда намного чаще, чем Карен могла себе представить. Однако дальше просто дружеских визитов дело не шло.

– Мне нравится твой хрустальный шар.

– Картина называется «Мистический сон». Я только на прошлой неделе ее закончила.

– У тебя замечательно получается стекло. Выглядит как настоящее.

В своих новых работах Челси стала использовать технику фотореализма, но с сюрреалистическим сюжетом.

Он нагнулся ближе.

– Мне кажется, в отражении этого шара чье-то лицо.

Челси засмеялась.

– Это я. Решила просто пошутить.

– Думаю, теперь эта картина будет моей самой любимой.

– Лучше посмотри сюда. Как тебе эта работа? «Может быть». Я ее давно написала.

– Я помню, как ты над ней работала. Сейчас мне она больше нравится. Но когда я смотрю на нее, мне становится грустно…

Челси пририсовала одинокую фигуру человека, и от этого картина стала еще печальнее.

– Возникает чувство одиночества, – немного помолчав, добавил Райн.

– Это как раз то, чего я добивалась. Возможно, Менэйр все-таки чему-то меня научил. – Челси стояла и смотрела картины, словно видела их впервые.

Райн ходил вдоль полотен, внимательно вглядываясь в них.

– Замечательно, только вот… – Он пристально посмотрел на Челси. – Неужели тебе так грустно?

– Больше не грустно. Одиноко да, но не грустно. – Она немного подумала и улыбнулась. – Нет, я все- таки счастлива.

– Это звучит неубедительно для меня.

Челси подошла к самому большому своему полотну.

– Я написала эту картину в прошлом месяце и назвала ее «Осень». Что ты думаешь о ней?

– Она прекрасна, – сказал Райн.

Он смотрел на Челси, а не на картину. Их взгляды встретились, и им обоим стало понятно, что они чувству ют сейчас одинаково.

– Наш с тобой радар сегодня активен, – грустно усмехнувшись, заметил Райн.

– После всех этих лет он все еще работает.

Райн подошел к ней и спросил:

– Челси, зачем ты пригласила меня?

– Для того чтобы помочь выбрать картины.

– Ты лучше меня разбираешься в живописи. Тебе не нужна моя помощь.

– Я получила сегодня письмо от Жан-Поля. – Она старалась не смотреть на него. – Он просит меня вернуться в Париж.

Для Райна это было ударом:

– И ты поедешь к нему?

– Я не хочу. – Челси едва заметно нахмурилась.

– «Нет» и «не хочу» не одно и то же.

– Я не знаю, что делать. Он пишет, что Мариетта нашла кого-то и что ему очень стыдно за свое поведение по отношению ко мне.

– Он что, тебя бил? Ты ведь ничего мне не рассказывала.

– В сущности, он не такой уж и плохой.