С первого дня знакомства Джеймс понял, что они предназначены друг для друга, но нежная Эмили боялась сильных чувств и диких страстей. Она боялась мечтать о большем и была готова довольствоваться малым, страшась, что не сможет получить то, что действительно хочет.

Но в их случае она ошиблась. С ним она могла мечтать о чем угодно. И получить все, что хотела.

Нужно было только убедить Эмили в том, что все еще возможно. А это была задача не из легких. Но когда Джеймс Митчел боялся трудностей?

— Мне кажется, это самое красивое место на земле, — произнесла Эмили, нарушая тишину. — Настоящий рай.

Джеймсу послышались в ее голосе нотки сожаления. Похоже, она все еще хотела, чтобы красота вернулась в ее жизнь. Он не мог ее в этом упрекнуть.

— Берт бывал в этих местах? — спросила она вдруг.

Джеймс покачал головой.

— Не думаю.

— Ему бы здесь понравилось, правда?

Глядя на Джеймса, Эмили вдруг ощутила странную смесь многообразных эмоций: тоску, сожаление, нетерпение и печаль.

— Наш брак оказался не очень счастливым, — добавила она, немного помолчав. — Но, вероятно, ты догадывался об этом. Возможно, Берт говорил…

— Никогда.

Эмили покачала головой.

— Мы постоянно ссорились. Мы… — она осеклась, подбирая слова, — мы не совсем подходили друг другу. Мне кажется, мы с Бертом ладили только тогда, когда ты находился рядом. Ты словно дополнял каждого из нас. Но, как только мы поженились, ты исчез из нашей жизни. Нам с Бертом даже не о чем стало разговаривать. Он был такой несчастный, Джеймс. Такой потерянный…

И я тоже была потерянная.

Джеймс молчал, и Эмили почудилось, будто в этот миг все проблемы мира вдруг легли ей на плечи, грозя раздавить.

— Помнишь, ты сказал, что я совершила ошибку? Ты это верно подметил. Я не должна была выходить за Берта замуж. Я пожалела об этом сразу же, как только ответила согласием на его предложение. Я сожалела об этом каждый час на протяжении всей последующей жизни… — Она закусила губу и уставилась себе под ноги, чувствуя, что к глазам подступают слезы. — Я не должна была допускать этого. Мне следовало разорвать помолвку, но я очень уважала отца Берта и боялась его огорчить.

— И еще ты боялась оставаться свободной, иначе тебе пришлось бы иметь дело со мной, — подсказал Джеймс.

— Я не представляла, что значит брак. — Эмили смахнула с ресниц слезу. — Я не представляла, во что превратится моя жизнь.

Она подняла на Джеймса глаза. Ей нестерпимо хотелось запустить пальцы в его густую шевелюру и притянуть к себе его голову. Но она поборола искушение и отвела взгляд. Как бы ей хотелось вновь ощутить себя молодой и желанной! Снова любить и быть любимой! И хоть раз в жизни принять верное решение.

От пустоты на сердце у Эмили защемило в груди. Боже, она все испортила. Но страшнее было то, что она жила в полной уверенности, что поступила правильно.

— Прости, я тебя так и не отблагодарила за то, что ты пришел на похороны Берта, — произнесла Эмили после паузы. — Я была очень рада видеть тебя. Одна я бы с этим не справилась.

— Я не мог не прийти.

— Да, но тебе пришлось бросить все свои дела. Хотя мы так и не нашли времени поговорить.

— Разве после заупокойной службы мы не разговаривали? — удивился Джеймс.

— Ты не помнишь?

— Это был тяжелый день.

Бесспорно. Кэтрин рыдала, не переставая. В церкви собралось много народа, включая газетчиков и фотографов. Джеймс приехал на службу бледный и отрешенный. Вспоминая тот день, Эмили чувствовала печаль, но горя уже не было.

— Он очень старался быть ко мне добрым.

— Он мог бы стараться лучше.

— Это можно сказать о каждом.

— Я говорю о Берте, — сурово сказал Джеймс. — Ты заслуживала лучшего. Ты заслуживала большего.

— Он не хотел умирать. — У Эмили к горлу подступил ком, и она откашлялась. — Он был еще совсем молодым. Он о многом мечтал.

— И его мечты оказались для него важнее тебя.

— Нельзя жить чаяниями другого человека. Берт любил меня, но у него имелись и свои дела. Свои цели…

— Ты только послушай себя! — с негодованием воскликнул Джеймс. — Неужели ты веришь этой чуши, которую себе внушила? Неужели всерьез полагаешь, что было важнее колесить по свету, чем проводить время с тобой?

Вопрос привел Эмили в замешательство. Она не могла на него ответить. Это был удар ниже пояса.

— Вот что я тебе скажу. Если бы ты стала моей, я бы никогда не оставлял тебя одну. Я бы дорожил каждой минутой, проведенной вместе. Если бы ты была моей женщиной, я бы знал, о чем ты мечтаешь, я бы предупреждал твои желания и заботился о твоих нуждах. Я бы сделал все, чтобы ты была счастлива и всем довольна.

Эмили зажмурилась.

— Если бы ты была моей женщиной, — продолжал Джеймс, — я бы не отпускал тебя спать без поцелуев, без любви. Я бы не выходил из дома, не сказав, как много ты для меня значишь и что жизнь без тебя пуста и не имеет смысла.

Из глаз Эмили брызнули слезы. Горькие. Жгучие.

— Ты не имеешь права так говорить…

— Имею. Я чувствовал это с первого дня нашей встречи. Ты была такая красивая, чертовски остроумная и находчивая. Ты не представляешь, как было с тобой весело и интересно. Ты объездила с отцом половину земного шара и везде чувствовала себя как рыба в воде.

— Я ненавидела переезды, — пробормотала Эмили, открывая глаза.

— Но все равно переезжала. Ты значительно облегчала жизнь своего отца, а потом жизнь Берта. А они не принимали тебя в расчет, и тебе приходилось самой о себе заботиться. Ты находила себе занятия и выглядела жизнерадостной. Это всегда меня убивало, это убивает меня и сейчас. Почему ты никогда не требовала большего? Почему тебе не приходило в голову, что ты заслуживаешь большего? Проси большего, Эмили. — Джеймс замолчал и поднес руку к ее шее. — Желай большего. Требуй большего. Ты ничего не получишь, если не будешь просить. — Он ласково провел пальцами по ее нежной коже. Движения были медленными и обольстительными. — Скажи, что хочешь большего. Скажи, что достойна большего.

— Моя мама думала, что достойна большего, — прошептала она. — И что получила? Развелась с отцом, чтобы заново выйти замуж и завести семью…

— Ты не она.

Эмили подняла на Джеймса взгляд и увидела страсть, о которой до сих пор только догадывалась. Его взгляд жег ее огнем. Джеймс был не похож на других мужчин. Он был сильным, упрямым, целеустремленным.

— Ты этого не знаешь.

— Я знаю тебя, — уверенно возразил Джеймс.

Эмили видела, как сильно он ее любит. И сила его страсти ее пугала. Ее отец обожал ее мать, и это его погубило. Эмили не хотела бы стать для Джеймса богиней на пьедестале. Она не чувствовала в себе ничего божественного. Она самая что ни есть заурядная женщина.

— Ты думаешь, что я тебя не знаю, — произнес Джеймс глубоким грудным голосом. — Ты считаешь