– Будет стрелять? – спросила она у продавца.
– Еще как, – пообещал он.
– Громко и высоко? – уточнила бабушка.
– Как на Красной площади. Нет, лучше, – заверил ее продавец.
Ночью бабушка выволокла коробку на участок.
– Давай сначала по одной будем зажигать, – предложила она Васе.
Они зажгли ракету и хлопушку. Постояли, посмотрели.
– Нет, надо сразу все, – решила бабушка, – а то детский сад какой-то.
– Ура!!! – закричал Вася.
Дедушка в это время смотрел новогодний «Огонек» по телевизору, ел салат, мечтал досидеть до часу ночи и пойти спать.
Он даже задремал в кресле, но поспать спокойно ему, как всегда, не дали.
– Ложись! – услышал дедушка истошный бабушкин крик.
Он выскочил во двор и споткнулся о Васю, который распластался на снегу рядом с крылечком. Дедушка тоже упал в снег.
– Дедушка, смотри, – показал Вася.
В небе сверкали огни, разноцветные брызги...
– Красота... – прошептал Вася.
– Где бабушка? – перекрикивая хлопки, спросил дедушка.
– Там... – Вася махнул рукой. – В огнях.
Бабушка сидела на корточках под яблоней, курила и материлась.
– Неси огнетушитель, – спокойно велела она дедушке, когда тот подполз к ней.
Дедушка вообще с бабушкой никогда не спорит, а в таких случаях тем более.
Он вытащил из машины огнетушитель, подбежал к бабушке и облил ее пеной, целясь прямо в лицо.
– Ты что, совсем... что ли? – Бабушка с трудом отплевалась от пены, при этом сигарету она по- прежнему сжимала в зубах.
– Ты же сама сказала... – начал оправдываться дедушка.
– Не меня, соседей, к ним ракета залетела. Вон, поленница начала гореть.
Дедушка через забор полез тушить поленницу соседей.
Сосед уже бежал к воротам, крича на всю деревню. И тут он увидел бабушку.
Она стояла в ошметках пены, с черным лицом, с приклеевшейся к губе мокрой сигаретой и с мишурой на шее.
– Чё вы тут?.. – ахнул сосед,
– Да ракета в руках взорвалась, – ответила бабушка. – Китайская подделка. – Она выплюнула наконец сигарету.
– А-а-а... – протянул сосед.
– Бабушка, круто! – закричал Вася. – А можно еще?
– Нет, теперь на Восьмое марта, – ответила бабушка.
– У вас тут все нормально? – В ворота зашли еще одни соседи. – Грохот на всю деревню стоял.
Всю ночь к бабушке приходили соседи и спрашивали, все ли в порядке. Дети бегали по двору и дрались на бенгальских огнях.
– Бабушка, я не хочу спать, – умолял Вася бабушку. – Вдруг я еще что-нибудь пропущу.
– Нет, я больше ничего устраивать не буду, ложись, – успокоила его бабушка.
– Ты и маме так всегда обещаешь, а потом вон что придумываешь.
– Вася, я уже старенькая, у меня сил нет.
– В это тоже никто не верит... Самый лучший Новый год в моей жизни! Маме не говорить про фейерверк?
– Лучше не надо.
Мама всегда в Новый год рассказывает эту историю. Традиция такая. Папа будет ее слушать столько, сколько будет женат на маме. И Вася очень любит ее слушать.
– Расскажи, пожалуйста!!! – просит он и хохочет над каждым маминым словом.
– Моя бабушка, твоя прабабушка, должна была приехать тридцать первого декабря утром на Казанский вокзал, – начинает мама. – Мы поехали ее встречать. Поезд пришел по расписанию, пассажиры вышли, но бабушки среди них не было.
– Стой здесь и не двигайся, – велела мама и убежала в здание вокзала звонить и выяснять.
Мамины распоряжения я выполняла беспрекословно, поэтому замерла столбиком посередине платформы. Людской поток раздваивался на два ручейка – сдвинуть меня с места не могла никакая сила.
– Ты чего тут под ногами стоишь? – строго спросил меня мужчина. Он выгружал из вагона огромные фанерные ящики.
– Маму жду. Бабушку встречаю, – ответила я.
– Бабушку? Тебя как зовут?
– Маша.
– Тогда это тебе. – Мужчина поставил ящики один на другой прямо передо мной. – Все, я поехал, маме привет передавай.
Теперь пассажирам поневоле приходилось меня обходить.
– Девочка, ты чего тут одна? – подошла ко мне женщина с дочерью-подростком. – Потерялась?
– Нет, я маму жду и бабушку встречаю.
– Тебя как зовут?
– Маша.
– Машенька, а меня тетя Лена, а это – Натулечка.
Мама появилась на платформе с глубокими складками между бровями, не сулившими ничего хорошего. У нее не дрогнул ни один мускул, когда она увидела меня, заваленную ящиками, в компании незнакомых женщины и девочки.
Она собиралась что-то сказать, но в этот момент по громкой связи объявили: «Ольга, ваша мать ждет вас в комнате милиции. Ольга, вашу мать, простите, ваша мать ждет вас в комнате милиции».
Мама развернулась и убежала.
Бабушка, как выяснилось потом, приехала на другом поезде, а с этим, который мы встречали, отправила «посылку» и случайную попутчицу, которой нужно было где-то провести новогоднюю ночь, чтобы первого января отправиться дальше.
– Мама, что ты навезла? – спрашивала моя мама у бабушки, волоча с тетей Леной в лифт очередной ящик.
В ящиках, проложенных картонками, старыми наволочками и новым постельным бельем – новогодним подарком для нас, – стояли трехлитровые банки с маринованными помидорами, огурцами, компотом из персиков и черешни, медом, кизиловым вареньем.
Мама до сих пор помнит каждую минуту того Нового года.
Тетя Лена, выпив вина, стала требовать, чтобы Натулечка переоделась «в нарядное» и исполнила на скрипке полонез Огинского. Натуля, девочка с рано развившимися формами, надела блузку с рукавами- фонариками и вышла из комнаты, ковыляя, – ее замшевые детские туфли с бантиком сильно жали. На лице девочки застыло мученическое выражение.
– Натулечка, а где же твоя скрипка? – радостно воскликнула тетя Лена.
– Забыли в такси, – тоже радостно ответила Натуля.
Тетя Лена остаток вечера сидела на телефоне, обзванивая диспетчеров и выясняя, в какой машине оставили скрипку. Натуля, совершенно счастливая, сидела за столом и слизывала майонез с вареных яиц, разрезанных на половинки. Бабушка стояла у плиты и готовила плов из утки. Мама закатывала глаза, но по случаю праздника молчала – бабушка никогда не умела готовить, но каждый раз хотела поразить гостей кулинарными талантами. Жесткая утка плавала в рисовой каше мутного цвета, бабушка задумчиво смотрела на варево и бросала в кастрюлю листики лаврушки.
До этого она открыла банку югославской ветчины, которую мама получила в «заказе» и скормила ее
