людей он повидал. Оставался только разве сам король. Но не опасно ли с ним затевать такой разговор? Не имея на руках каких-либо доказательств, он лишен был возможности в чем-то обвинить его. Так же, как и воспользоваться помощью Рима. Было очевидно, что узнать эти тайны пока не представляется возможным. Оставалось одно: попробовать найти Раймунда. Но он не представлял, с какого конца надо было начинать поиск. Вечером этого же дня он отбыл в свое епископство.

После долгой дороги епископ решил размяться и вылез из кареты. Невдалеке он увидел какого-то немолодого человека, неторопливо ходившего взад-вперед. По его добротной одежде можно было без труда определить, что это был хозяин. Скука одинокого путешествия, тяжесть от нерешенной задачи заставили Море невольно потянуться к этому незнакомцу. Они представились друг другу. Это был граф Боже.

Они разговорились. Тому тоже предстоял дальний путь. Оказывается, он следовал в Лангедок, где расположился его орден Бедных рыцарей Христа и храма Соломонова. Он был одним из этих рыцарей. А в Париж ездил по делам ордена и встречался с канцлером Бартелемейем де Ройю.

Кое-что рассказал о себе и епископ, утаив причину поездки в Париж.

Когда они устали ходить, а конца работы по-прежнему не было видно, граф предложил Море прокатиться до ближайшей таверны и промочить горло. Сказал, а сам рассмеялся и добавил:

– Там отлично готовят зайца.

От такого заманчивого предложения отказываться было грешно.

Таверна, как и многие подобные заведения, была приземистым бревенчатым зданием, наполовину ушедшим в землю. Но внутри было чисто, прохладно и аппетитно пахло жареным мясом, крепким вином и еще какими-то соленостями.

Хозяин, наверное, хорошо знал графа, ибо, увидев его, бросил свои дела и подскочил к ним.

– Что изволите, мой сеньор?

– Как обычно! – он посмотрел на Море.

Тот согласно кивнул.

– Только на двоих. И поскорее дай чем-то промочить глотку.

Им подали зайца на вертеле, а к нему чесночный соус и печень с кровью.

От пиршества их оторвал человек Боже, который пришел сказать, что карета отремонтирована.

– Дорогой епископ, – воскликнул Боже с веселой бравадой, – у нас одна дорога, предлагаю скоротать ее совместной поездкой. А посему приглашаю вас в свой экипаж.

– Благодарю, граф! И принимаю ваше приглашение.

– Хозяин! – рявкнул граф! – Вина на дорогу!

Когда они уселись и карета тронулась, граф заговорил первым:

– Итак, вас интересует, что собой представляет наш орден.

– Да, дорогой граф, – ответил Море, – если вас не затруднит, в нашем роду все старшие сыновья, все, между прочим, Раймунды, посвящали себя ордену тамплиеров.

– Это мне хорошо известно, – подтвердил граф.

– Так вот, мой брат, да упокоит Господь душу его… – Море перекрестился.

– Как, графа нет в живых? – удивился Боже.

– Да, – вздохнув, ответил Море, – так и не успел мне рассказать об этом ордене.

– Ну что ж, я исправлю ошибку вашего брата в память об этом благородном рыцаре.

Он поднял штору и посмотрел в окно.

– Как меняется местность! – воскликнул он, опуская ее.

Епископ поднял штору со своей стороны, и ему во всей красе открылось плоскогорье Бос с его широкими горизонтами, нескончаемыми полями и лугами.

– Да. Но как она прекрасна!

– Итак, – начал Боже, – мой дорогой прелат, несколько слов о моем ордене. Около ста пятидесяти лет тому назад один очень прилежный христианин, весьма почитавший Бога, прослышав о том, что в Иерусалиме часто обижают паломников, насмехаются над гробом Господним, возгорелся желанием помочь почитателям Христа охранять гроб Господний. Это был виконт Гуго де Пейном, вассал графа Шампанского. Сюзерен усмотрел в этом весьма благородный поступок и поддержал его. Тогда Гуго обратился со своим предложением к соплеменникам. Нашлись добрые, отзывчивые христиане, которые во имя торжества своей веры готовы были отдать и жизни. И вот девять человек явились перед королем Иерусалима Болдуином. Тот тоже поддержал их нравственно чистый и честный поступок. И они приступили к исполнению добровольно возложенных на себя обязанностей.

– Какие благородные люди! – патетически воскликнул епископ.

– Да, – подтвердил Боже и продолжил: – У них нашлось много последователей. Так родился орден тамплиеров, избравший себе белый плащ и алый крест с раздвоенными лапчатыми концами, расположенными слева, над сердцем.

– Представляю себе, как великолепно, воинственно вы выглядите в этом одеянии! Наверное, в основу вашего ордена положен какой-то девиз?

– Безусловно, мой дорогой прелат.

И Боже торжественно, словно перед ним было большое количество людей, произнес:

– Рыцари – гордые до спеси. Храбрые – до безрассудства и удивительно дисциплинированны.

– Надо же! – Море покачал головой и тут же поинтересовался: – А как сегодня выполняется он?

Боже что-то замялся, потом как-то невнятно произнес:

– Выполняется.

А затем, чтобы как-то отойти от этой темы, избежать ненужных вопросов, спросил:

– А вас, дорогой прелат, что привело в такой прекрасный город, как Париж?

И Море в тягостных словах поведал о цели своей поездки.

Боже слушал внимательно. Его весело-беспечное лицо приобрело весьма серьезное выражение. Он старался не пропустить ни единого слова и даже крикнул вознице, чтобы тот ехал тише. На ухабах карета так громыхала, что трудно было разобрать слова.

Когда Море закончил свое изложение и с горечью подвел итог, что не может даже определиться с выводами, Боже, положив руку на колено прелата, сказал:

– Мой друг, позвольте мне так вас называть. Я чувствую, что в королевстве что-то стало меняться. Если раньше оно с распростертыми объятиями встретило появление ордена на французской земле, то теперь, когда мы вновь набрались сил и хотели бы превратить Лангедок в свое сенешальство, до сих пор не можем получить внятного ответа. Ни да, ни нет.

– А знаете что, – произнеся эти слова, Боже прищурил один глаз, – мы, наверное, поможем в поисках вашего племянника, – и повернул лицо к прелату.

– Был бы весьма благодарен. Но… наверное, это будет стоить больших денег?

Боже усмехнулся, отворачиваясь.

– Дело не в деньгах. Это нужно и нам. Но для этого вам надо выбрать время и подъехать в нашу резиденцию.

Море, сползший было на самый край сиденья, привстал и откинулся на спинку.

– Где же она?

– Недалеко от Безю и Ренн-ле Шато. На вершине горы. Она видна с дороги.

Море задумался. И было от чего. Он немного схитрил, сказав графу, что абсолютно ничего не знает об ордене. Он знал и видел его устремления. Ему тоже нужен был Лангедок, а это ведь часть Тулузского графства. Вот они какие! Дай им палец…

Задумался и граф. Море не дал пока согласия. Неужели их задумка провалится, и он зря колесил по Франции, устраивая сие представление? Что он скажет магистру, которого уговорил оказать помощь епископу в поиске его племянника? О том, что он был похищен, они знали давно. Найдя его, они разрушат планы короля… Да и сами не останутся внакладе. Тогда получение сенешальства в награду за поиск – верное дело. И терпеливо ждал ответа.

Санд проснулся, когда солнечный обломок уже оторвался от земли и, радуясь свободе, излучал веселые, смеющиеся лучи. Куда-то уползшие тучи, которые какой день наводили уныние и печаль, открыли голубое, отмывшееся небо. Он посмотрел на Османа. Тот спал на спине, широко разбросив руки. Шкура,