упомянуто, устроил домовую церковь Положения Ризы Пресв. Богородицы.

В 1458 году построена в Кремле на Симоновском подворье церковь Введения с палатою.

В 1459 году пристроен небольшой придел у южных врат Успенского собора во имя Похвалы Богородицы.

В 1460 году построена на Троицком подворье в Кремле церковь Богоявления.

В 1461 году построена в Кремле же у Боровицких ворот церковь Рождества Иоанна Предтечи.

В 1462 году была поновлена стена городная от Свибловы стрельницы до Боровицких ворот каменем, предстательством Василия Дмитриевича Ермолина…

В духовной великого князя Василия Темного 1462 года упомянута каменная церковь Егорья на Посаде (Георгиевский монастырь). По случаю пожара в 1472 году упомянута церковь Богоявленное, чудное, как его именовали (Богоявленский монастырь)».

В 1462 году, а по некоторым данным в конце XIV века неподалеку от Кремля, в местечке, чуть позже названном Псковской Горкой, на улице Варварке, стояла церковь Покрова Божьей Матери, которую (церковь) часто называли по приделу церковью Георгия Великомученика (страстотерпца).

«Известна каменной с 1462 года» другая церковь Георгия Великомученика на Большой Дмитровке.

С 1460-х годов известна церковь Георгия Великомученика, что в Старых Лучниках.

Строились в Москве и другие каменные и деревянные храмы, здания.

Осенью 1471 года митрополит Филипп повелел готовить камень на строительство в Кремле нового Успенского собора взамен обветшавшего, возведённого во времена Ивана Калиты. Пока готовился материал, мастера-каменосечцы Ивашка Кривцов и Мышкин ездили во Владимир обмерять храм, возведённый Андреем Боголюбским и Всеволодом. В апреле 1472 года они сделали разметку нового храма, который по задумке Филиппа должен был иметь формы Владимирского, но превосходить его в длину, ширину и высоту на полторы сажени, то есть на три с половиной метра. Серьезная задача стояла перед строителями. Выкопали они рвы, «набили в их подошву сваи и потом положили основание зданию кладкой». Вроде бы все грамотно сделали Ивашка Кривцов и Мышкин, но одна незадача случилась с русскими строителями: забыли они секрет раствора извести, которым скреплялись камни. Во времена Андрея Боголюбского раствор получался густой, застывая, он становился крепче камня.

Но разве можно было строителям, каменщикам (!) забыть одну из главных составляющих каменного строительства — секрет раствора?! Что же это за строители?

Русские строители! Очень способные, талантливые. Они за трое суток, не на спор, а просто так, по привычке, рубили резные терема неописуемой красоты, они тепло дерева, его возможности, его душевную ценность знали лучше всех в мире. Разве что японские да китайские мастера могли на равных с ними соперничать в искусстве деревянного зодчества. Но давно уже пришло на Русь время камня, кирпича, материала более долгопрочного, хотя и трудоемкого. Время! С XI века стоят на Руси каменные храмы.

До 1238 года русские люди освоили секреты каменного храмостроения, возвели шедевры мирового искусства. В 1471 году митрополит Филипп не мог найти на Руси людей, сохранивших секрет раствора извести! Жидкую какую-то известь делали Ивашка Кривцов да Мышкин. Но хоть жидкий, а все же раствор! Надо работать. Отказываться нельзя.

К 1474 году «к весне… церковь виделась „чудна вельми и превысока зело“, уже была доведена до сводов, которые осталось только замкнуть, чтобы на них соорудить верх большой, — среднюю главу». Ну, уж с этой задачей справились бы русские мастера, если бы их раствор не подвел. 20 мая на закате рухнула северная сторона храма и половина западной стороны.

В чём же дело? Кто виноват в катастрофе?

Кто-то из летописцев сваливает все на землетрясение, которое якобы случилось в тот час. Кто-то упрекает мастеров за то, что они клали стены по старинке (возводился каркас из внутренних и внешних стенок, а между ними укладывались камни, заливаемые раствором). Некоторые обвиняют высокую лестницу, пристроенную к северной несчастной стороне.

А мастера из Пскова похвалили коллег (стены, мол, красивые, гладкие), да поругали раствор извести. Но когда им предложили возвести знаменитый храм, они отказались, довольствуясь другими заказами — церквями поменьше. Почему? Плохой раствор извести не позволял им соорудить громадный храм? А может быть, что-то еще, более существенное? В Пскове и Новгороде и не без помощи немцев возводили они церкви, красивые, надежные. Но Успенский собор, задуманный митрополитом, был при внешней простоте сооружением чрезвычайно сложным! Тут одними золотыми руками, волей, желанием ничего не сделаешь.

Тут нужен был опыт! Многовековой.

В конце июля 1474 года Иван III отправил в Венецию Семена Толбузина (первого посла русского в Западной Европе). Тот на следующий год вернулся на родину с Аристотелем Фиораванти (Муролем ещё звали его), знаменитым зодчим, инженером. Он, единственный из венецианских мастеров, согласился поехать в Восточную Европу учить русских строительному делу и другим премудростям.

Муроль-Аристотель осмотрел развалины, похвалил каменщиков за гладкость кладки, поругал известь, очень «неклеевитую», да и камень, рыхловатый для такого дела. А затем принялся крушить уцелевшие от «странного землетрясения» стены.

Поставил он около одной стены высокий из трех сосновых бревен треножник, повесил на него на канатах дубовую дубину с носом, окованным железом, привязал с другой стороны веревки прочные, и, с их помощью раскачивая дубовую толстую дубину, стали рабочие крушить стены. Эка, невидаль! За 25–30 веков до рождения Муроля такими баранами пользовались греки, римляне, китайцы и другие народы. И ордынцы, при взятии русских городов использовали бараны. Это русские люди должны были помнить. Забыли. Ходили они на стройку, как на концерт.

В начале июня Аристотель начал копать траншеи под основание храма, соорудил кирпичный заводик неподалеку от Андроникова монастыря. Русские мастера старательно запоминали секреты итальянского мастера, и дело быстро продвигалось. Он научил их работать с кирпичом, показал, как делается раствор, который, если вечером его замесишь, то утром он тверже камня станет.

Обо всех тонкостях и хитростях этого гения говорить надо в других книгах, но почему так отстали русские от европейских соседей?! Почему, хоть не погасла свеча, да нить знаний, навыков мастерства прервалась? Почему? Потому что Орда мешала русскому народу жить. Она ворвалась на Русь великим ураганом, смела все подчистую, увела в плен мастеров. Это бы ладно, подобные ураганы народы не убивают. Но затем она на двести с лишним лет нависла густым смогом над Восточной Европой, погрязшей к тому же в распре, избиваемой то и дело чумой. В такой ситуации выжить, сохранив в себе своё лучшее — национальныи дух, удавалось далеко не всем народам, оказавшимся в подобном несчастном положении. Русские люди сохранили свое русское, и об этом говорить лишний раз нелишне хотя бы потому, что нет-нет да и появляются разные теории о благотворном влиянии «ордынского присутствия» в Восточной Европе, о великой пользе этой самой дани, которая — не нашествие Батыя, а именно дань! — чуть было не превратила русский народ в стадо покорных овец. Ордынская дань могла лишить людей (от черни до великих князей) того жизненного стимула, который так нужен любому из рода человеческого. Она мешала мыслить творчески, всеохватно. Она не позволяла думать о будущем, творить это будущее. Она пыталась даже мечту жить по-человечески, то есть творчески, искоренить из русского народа. Но именно это, последнее, сделать ей не удалось.

Гнусное состояние — данная зависимость — отбросило русский народ в начало XI века, когда он, увидев красоту православных храмов, очарованный ею, стал строить в городах и селениях неземную красоту. Спустя четыре с половиной века он все начинал сначала, с барана, разбивающего стены его, народа, ошибок. Это тяжелый труд — начинать сначала. Это невозможно было сделать, если бы угасла мечта, если бы не было церкви на Липне, каменных храмов, пусть не сложных с точки зрения архитектуры, которые упрямо возводились в Восточной Европе и в начале XIV века, и в XV веке.