Да нам оно и не пристало —Надеждой тешиться: авосьУйдет, умрет — как не бывалоТого, что жизнь прошло насквозь.Нет, мы с тобой другой породы, —Минувший день не стал чужим.Мы знаем те и эти годыИ равно им принадлежим…Так это было: четверть векаПризывом к бою и трудуЗвучало имя человекаСо словом Родина в ряду.Оно не знало меньшей меры,Уже вступая в те права,Что у людей глубокой верыИмеет имя божества.И было попросту привычно,Что он сквозь трубочный дымокВсе в мире видел самоличноИ всем заведовал, как бог;Что простиралисьЭти рукиДо всех на свете главных дел —Всех производств,Любой науки,Морских глубин и звездных тел;И всех свершений счет несметныйБыл предуказан — что к чему;И даже славою посмертнойГерой обязан был ему…И те, что рядом шли вначале,Подполье знали и тюрьму,И брали власть и воевали, —Сходили в тень по одному;Кто в тень, кто в сон — тот список длинен, —В разряд досрочных стариков.Уже не баловал КалининКремлевским чаем ходоков…А те и вовсе под запретом,А тех и нет уже давно.И где каким висеть портретам —Впредь на века заведено…Так на земле он жил и правил,Держа бразды крутой рукой.И кто при нем его не славил,Не возносил —Найдись такой!Не зря, должно быть, сын востока,Он до конца являл чертыСвоей крутой, своей жестокойНеправоты.И правоты.Но кто из нас годится в судьи —
