– У них не было ни оружия, ни радиосвязи! Слушайте, Билшейм, ну не корчите вы такую мину.
Он не хотел спорить. Игры во власть и запугивание приводили его в бешенство. Бороться с Соланж – значило становиться Думеном. Она была как сорняк в саду. Надо пытаться расти, не заразившись ею.
Билшейм, разочарованный комиссар, натянул костюм спелеолога, завязал на поясе альпинистский узел и повесил рацию через плечо.
– Если я не вернусь, все мое состояние завещаю детям погибших полицейских.
– Бросьте, мой милый Билшейм. Вы вернетесь, и мы все вместе пойдем в ресторан и отметим это дело.
– На тот случай, если я не вернусь, я хотел бы вам кое-что сказать…
Соланж нахмурила брови.
– Так, хватит, ребячиться, Билшейм!
– Я хотел бы вам сказать… Бог ведь все видит. За все дурные поступки когда-нибудь приходится расплачиваться.
– Ну, теперь он в святоши записался! Нет, Билшейм, вы ошибаетесь, мы не расплачиваемся за дурные поступки. Может быть, боженька и вправду все видит, как вы говорите, но тогда ему на нас совершенно наплевать! И если вы не воспользуетесь тем, что вам дано, пока вы живы, то после смерти вы не воспользуетесь этим и подавно!
Соланж издала короткий смешок, потом подошла к своему подчиненному почти вплотную. Билшейм затаил дыхание. Он в подвале еще нанюхается всякой вони…
– Но вы так быстро не умрете. Вы должны раскрыть это дело. Ваша смерть ничего не даст.
Чувство противоречия превратило комиссара в ребенка, он стал мальчиком, у которого отняли лопатку и который, понимая, что обратно он ее не получит, пытается неуверенно дерзить.
– Господи, моя смерть станет провалом вашего «личного» расследования. Посмотрим, какие результаты будут от того, что вы внесли в это дело свою лепту, как вы выражаетесь.
Соланж придвинулась еще ближе, как будто хотела поцеловать его в губы. Но вместо этого она неторопливо сказала, брызнув слюной:
– Вы не любите меня, а, Билшейм? Никто меня не любит, но мне на это наплевать. Кстати, я вас тоже не люблю. И я совершенно не нуждаюсь ни в чьей любви. Я хочу вызывать страх. И я хочу, чтобы вы поняли одну вещь: если вы там сдохнете, это меня даже не расстроит, я пошлю третью команду. Если вы действительно хотите задеть меня, возвращайтесь живым и с победой, тогда я буду вашей должницей.
Билшейм ничего не ответил. Он смотрел на белые корни волос в ее модной прическе, это его успокаивало.
– Мы готовы! – сказал один из жандармов, поднимая ружье.
Все были связаны одной веревкой.
– Отлично, пошли.
Они помахали руками трем полицейским, которые остались на поверхности для того, чтобы держать с ними связь, и углубились в подвал.
Соланж Думен села за стол, на который она положила переговорное устройство.
– Удачи, возвращайтесь скорей!
3
Три Одиссеи
Наконец № 56 нашла идеальное место для постройки Города. Это круглый холм. Она взбирается на него. Оттуда видны ближайшие восточные Города: Зуби-зуби-кан и Глуби-диу-кан. Связаться с Федерацией не составит труда.
Она обследует участок – земля несколько твердовата, серого цвета. Новая королева ищет место, где почва помягче, но поверхность холма везде одинакова. Тогда она просто вонзает мандибулу в землю, собираясь вырыть первую брачную ложу, как вдруг чувствует странный толчок. Похожий на землетрясение, но слишком уж локализованный, чтобы быть настоящим землетрясением. Она снова втыкает мандибулу в землю. Новый толчок, сильнее прежнего, холм приподнимается и скользит влево…
В памяти муравьев сохранилось немало удивительного, но живого холма еще никто не видел! А этот движется на неплохой скорости, приминая высокую траву, давя кустарник. Не успела № 56 опомниться от удивления, как увидела другой приближающийся к ним холм. Что за чертовщина? Не успев спуститься, она принимает участие в родео, хотя на самом деле, это любовные игры холмов, лапающих друг друга без зазрения совести… В довершение ко всему, холм, на котором сидит № 56, – самка. И на нее медленно взбирается другой холм. Появляется голова из камня, подобная какому-то жуткому водосточному желобу, раскрытый рот…
Нет, это уже слишком! Молодая королева отказывается от мысли основать здесь свой Город. Катясь вниз по склону, она понимает, какой опасности избежала. У холмов есть не только головы, но еще и четыре когтистые лапы и маленькие треугольные хвосты.
Так № 56 познакомилась с черепахами.
№ 4000 и № 103683 снова вышли на обонятельную тропинку, ведущую к восточному термитнику. Они встречают жуков, катящих шарики перегноя, муравьев-разведчиков, таких крошечных, что их почти не видно, других муравьев-разведчиков, таких больших, что они едва замечают наших друзей…
Ведь существует более двенадцати тысяч видов муравьев, и каждый вид хоть в чем-то отличается от другого. Самые маленькие насчитывают всего несколько сотен микронов, самые большие могут достигать семи сантиметров. Рыжие муравьи считаются средними. № 4000, кажется, наконец сориентировался. Теперь надо пересечь лужайку зеленого мха, взобраться на куст акации, пройти под первоцветами, потом, кажется, за стволом засохшего дерева, и будет то, что им нужно.
И действительно, пройдя корень, они видят сквозь ветви солероса и облепихи реку Востока и порт Сатэй.
– Алло, алло, Билшейм, вы меня слышите?
– Каждое слово.
– Как у вас дела?
– Все нормально.
– Длина раскрученной веревки говорит о том, что вы прошли 480 метров.
– Отлично.
– Вы что-нибудь видели?
– Ничего особенного. Несколько надписей, выбитых на камне.
– Что за надписи?
– А, чертовщина всякая. Прочитать какую-нибудь?
– Не надо, я вам верю на слово…
Лоно № 56 кипит. Внутри что-то тянет, толкает, шевелится. Жители ее будущего Города в нетерпении.
Тут уж не до капризов. Она выбирает углубление в красно-черной земле и решает основать там свой Город.
Место не так плохо расположено. В округе не пахнет карликами, термитами и осами. Несколько
