самом деле паукообразные не убивают сразу. Они любят трепещущую плоть, поэтому оглушают жертву усыпляющим ядом и будят ее лишь для того, чтобы немножко закусить. Таким образом, они, когда захотят, могут питаться свежим мясом, прекрасно упакованным в шелковый кокон. Такая дегустация может продлиться неделю. № 56 слышала об их повадках. Она затрепетала. Это хуже, чем смерть. Ей будут постепенно ампутировать все конечности… При каждом пробуждении она будет терять часть тела, потом опять засыпать. Ты каждый раз чуть-чуть уменьшаешься в размерах, пока тебя не лишат жизненно важных органов и не подарят, наконец, освобождающий сон.
Лучше самой убить себя! И, желая избежать ужасного и такого близкого созерцания зубов, № 56 вынуждена замедлить биение своего сердца.
И тут на паутину натыкается мотылек-поденка, да так сильно, что шелковая сеть мгновенно и очень крепко связывает его… Он родился несколько минут назад, он умрет от старости через несколько часов. Эфемерная жизнь, жизнь поденки. Он не может терять ни четверти секунды. Как вы заполните ваше существование, если вы знаете, что рождены утром для того, чтобы умереть вечером?
Едва лишь закончились два года его жизни в виде личинки, как поденка летит искать самку, чтобы заняться самовоспроизведением. Тщетное стремление к бессмертию в потомстве. Свой единственный день он проведет в поисках. Ему ни до еды, ни до отдыха, ни до капризов.
Его главный хищник – это Время. Каждая секунда против него. По сравнению с самим Временем, страшный паук – всего лишь задерживающий фактор, а не полноценный враг.
Мотылек чувствует, как старость завоевывает его тело. Через несколько часов он впадет в старческое слабоумие. И тогда все кончено. Он прожил жизнь зря. Какое невыносимое поражение…
Поденка бьется. Коварство паучьих сетей в том, что если ты шевелишься, ты запутываешься, а если остаешься без движения, ты не можешь из них выбраться… Паук приближается к мотыльку и опутывает его несколькими дополнительными веревочными кругами. Ну вот, две прекрасные добычи, которые ему дадут весь необходимый для завтрашней паутины белок. Но как только паук опять пытается усыпить № 56, он чувствует совсем другой толчок. Умный…
Паук никогда не чувствовал ничего более эротического, чем такая дрожь.
Ну а потом уж глупо не съесть его целиком. Проделав это, она все еще не утолила голод. Она набрасывается на поденку и делает его жизнь еще короче. Теперь она поворачивается к муравьиной королеве, которая, снова чувствуя приближение укола, впадает в панику и барахтается.
№ 56 решительно везет, так как на горизонте с шумом появляется новый герой и меняет расстановку сил. Это еще одна из тех южных тварей, которые недавно поднялись к северу. Тварь, однако, пребольшая, однорогий майский жук или жесткокрылый носорог. Со всего размаху он врезается в паутину, натягивает ее, как резину… и разрывает. Девяносто пять на сто – это прочно, но до определенных пределов. Прекрасная шелковая скатерть распадается на летящие полоски и лоскутки.
Самка паука, прикрепленная к сигнальному тросу, уже прыгнула вниз. Освобожденная от белых оков, но не в силах взлететь снова, муравьиная королева медленно бредет по земле. Но самка паука думает уже о другом. Она забирается на ветку, чтобы сплести там шелковые ясли, в которые она отложит яйца. Как только десятки ее малышей вылупятся, они первым делом не преминут съесть свою мать. Вот такие обычаи у пауков, спасибо у них не говорят.
– Билшейм!
Полицейский быстро отдернул трубку от уха, как будто она могла его укусить. Это была его начальница… Соланж Думен.
– Алло?
– Я вам отдала приказ, а у вас еще конь не валялся. Чем вы занимаетесь? Ждете, пока весь Город исчезнет в этом подвале? Я вас знаю, Билшейм, вы только и думаете о том, как бы побездельничать! Я лодырей не терплю! И я требую, чтобы вы раскрыли это дело в течение сорока восьми часов!
– Но, мадам…
– Никаких «но, мадам»! Газовщики получили мои указания, вам осталось только спуститься с ними завтpa утром в подвал, все оборудование будет на месте. Да оторвите вы задницу от стула, черт вас побери!
Его охватило бешенство, руки задрожали. Он не был свободным человеком. Почему он должен был подчиняться? Чтобы не потерять работу, чтобы не быть выброшенным из общества Здесь и сейчас единственный способ обрести свободу заключался в том, чтобы стать бродягой, а он еще не был готов к такого рода испытаниям. Его потребность в порядке и социальном статусе вступила в конфликт с его нежеланием подчиняться чужой воле. На поле битвы, то есть в его желудке, образовалась язва Уважение к порядку одержало победу над волей к свободе. И он подчинился.
Отряд разведчиков прячется за скалой, наблюдая за ящерицей. Ее длина достигает добрых шестидесяти голов (восемнадцати сантиметров). Ее зеленовато-желтая, усеянная черными пятнами, шероховатая броня внушает страх и отвращение! № 103683 кажется, что эти пятна похожи на брызги крови убитых ею жертв.
Как и ожидалось, зверь обездвижен холодом. Он идет, но медленно, похоже на то, что он колеблется, прежде чем поставить куда-то свою лапу.
И тут, когда вот-вот должно появиться солнце, проносится феромон.
Вперед на зверя!
Ящерица видит, как на нее устремляется армия маленьких, черных, агрессивных существ. Она медленно поднимается, открывает розовую пасть. В ней пляшет быстрый язык, который опускается на ближайших муравьев, приклеивает их к своей поверхности и отправляет в глотку. Ящерица негромко рыгает и исчезает с быстротой молнии. Охотники, потерявшие тридцать собратьев, оглушены, задохнулись. Для усыпленного холодом существа у ящерицы неплохая скорость!
№ 103683 нельзя заподозрить в трусости, но он одним из первых заявляет, что атаковать подобного зверя – самоубийство. Крепость кажется неприступной. Кожа монстра – непроницаемые для мандибул и кислоты латы. Его размеры и скорость, даже при низкой температуре воздуха, дают ей практически непреодолимое превосходство.
Но муравьи не отступают. Как стая крошечных волков, они бросаются по следам чудовища. Они скачут галопом под папоротниками, оставляя угрожающие феромоны с запахом смерти. Пока это пугает только слизняков, но помогает муравьям чувствовать себя ужасными и непобедимыми. Они находят ящерицу несколькими тысячами голов дальше, она прижалась к коре пихты и, без сомнения, переваривает свой завтрак.
Надо действовать! Чем дольше ждешь, тем больше у нее появляется сил! Если она сохраняет скорость при холоде, то, насытившись солнечными калориями, она станет непобедимой. Усики созывают совет. Надо атаковать неожиданно. Выбирается тактика. Воины прыгают с ветки на голову ящерицы. Они стараются ослепить ее, кусая за веки, и начинают проникать в ноздри. Первый взвод терпит неудачу. Ящерица раздраженно смахивает его лапой, а оставшихся муравьев – проглатывает.
Но вторая волна наступающих уже набегает. На расстоянии, когда ящерица уже почти может достать их языком, они делают неожиданный широкий обход и стремительно бросаются на обрубок хвоста. Как говорит Мать:
Они прожигают кислотой зарубцевавшийся шрам и проникают внутрь, к кишкам ящерицы. Та извивается на спине, дергает задними лапами, передними бьет себя по животу. Тысячи язв жгут ее огнем.
