взвинтившую себя до такой степени, что она собралась утопиться, вряд ли можно считать достойным доверия свидетелем, а ее слова в вольном изложении — и того меньше.

Последовало спокойное возражение:

— Не сомневаюсь, что мисс Пелл совершенно точно повторила слова и племянницы, и Конни Брук. Допросите женщину сами — и увидите, что она повторит их точно так, как сделала это мне, поручусь, что ни слова не изменит.

— Я верю в ее память, но девушка на грани самоубийства вряд ли может считаться надежным свидетелем.

Мисс Силвер опустила голубой свитерок на колени и спросила его тоном одновременно удивленным и укоризненным:

— Рэндел, дорогой, неужели ты до сих пор считаешь, что Дорис Пелл покончила жизнь самоубийством?

— О чем вы, мисс Силвер?!

И женщина прямо рассказала, о чем она думает:

— Рассудите сами. Девушка получила письмо с оторванным уголком. Она посетила четыре дома и в одном из них подобрала недостающий кусочек. Дорис не сомневалась в важности своей находки и вернулась домой расстроенная. Она уже знала, кто пишет оскорбительные письма. Вам не кажется, что ей трудно было скрыть свои чувства в момент находки? Представьте себе, девушка идет себе спокойно, подбирает клочок бумаги и мгновенно оказывается в шоковом состоянии. Да ее просто должно было парализовать на месте. Она держит в руке бумажку, смотрит на нее и на глазах смущается и грустнеет. Вряд ли Дорис была одна в тот момент, когда подобрала обрывок, заметьте, это простая деревенская девушка, не умеющая притворяться. Мы знаем, что именно так и произошло, поскольку мисс Пелл упоминала, что племянница тогда «почувствовала себя нехорошо» и была вынуждена присесть. Неужели вы думаете, что ее возбуждение не было замечено? И если Дорис смогла мгновенно распознать в клочке обрывок полученного письма, то не мог ли это сделать и кто-то другой, тот, кого такое доказательство могло уничтожить?

Констебль сосредоточенно слушал.

— И что бы вы сделали на месте этого человека, учитывая, что он лишен нравственности, а его поступками руководят горечь и злоба?

— Вы требуете слишком многого от моего воображения, — с похвальной серьезностью заметил констебль.

Бросив на бывшего воспитанника укоризненный взгляд, Мисс Силвер продолжала:

— Ему необходимо было заставить Дорис замолчать, а для этого существуют три способа: связать обещанием, подкупить и третий, самый мерзкий, который, я уверена, и был принят на вооружение.

— Все это только голые предположения.

— Не совсем, Рэндел. Когда дело приходит к завершению и все события выстраиваются в логическую цепочку, остается только тщательно их проанализировать. Вернемся к тому дню, когда утонула Дорис Пелл. Она отправилась в поместье с блузкой для мисс Мегги. При примерке понадобилось переделать какую-то мелочь, и она обещает все исправить и принести вещь вечером. Затем девушка проходит через всю деревню к коттеджу «Виллоу», где примеряет платье, переделанное для мисс Вейн, а потом заходит в соседний дом, чтобы договориться с мисс Эклс о выкройках для пары ночных рубашек. Именно в одном из этих трех домов девушка подобрала обрывок письма, потому что к Конни Брук, своей последней заказчице, она пришла уже расстроенная. Дорис рассказала Конни то же самое, что и позднее мисс Пелл, разве что добавила про цвет ковра. Ни одной из женщин девушка не призналась, в каком коттедже был найден клочок. Мне кажется, такое поведение указывает на то, что она дала обещание молчать. Вспомните, Дорис говорила тете, что, по ее мнению, не надо никому называть имени, надо только получить от этого человека обещание больше так никогда не делать. Вам не кажется, что из ее слов следует, что она собирается объясниться с тем человеком?

Мисс Силвер помолчала, ожидая какой-то реакции со стороны собеседника, но, не дождавшись, продолжила:

— Если уголок письма был подобран в поместье, то его могли написать мисс Рептон, мисс Валентина, Сцилла, или сам полковник, или — возможно, но маловероятно — Флори, или кто-то из прислуги. Я спрашивала мисс Мегги, где она примеряла лиловую блузу, сшитую Дорис, и она тут же ответила, ничуть не смутившись, что в ее спальне.

— Вы не можете подозревать мисс Мегги, — быстро вставил Марч.

Мисс Силвер предупреждающе кашлянула:

— Когда обсуждаешь преступление, лучше не делать никаких исключений. Но сейчас я лишь хотела напомнить вам, что Конни упоминала, как Дорис сказала, что ее поразил цвет бумаги по сравнению с ковром, и упомянула его цвет.

— Какой?

— К сожалению, Конни не сказала. Но в спальне мисс Мегги лежит индийский ковер с цветами на белом фоне, так что вряд ли клочок бумаги на нем выделялся.

— Значит, мисс Мегги оправдана? — улыбнулся констебль.

Мисс Силвер посуровела, но продолжала:

— Мне удалось узнать, что дверь девушке открыла Флори и сразу же провела ее в комнату мисс Мегги. Флори говорит, что в то время и мисс Валентина, и миссис Рептон отсутствовали, но она не уверена, как не уверена и в том, возвратился ли кто-то из них до ухода Дорис. Валентина Грей не является подозреваемой, но мы не можем быть уверены, видела ли миссис Рептон, как портниха подбирает клочок бумаги. Полковника можно не принимать в расчет — он сам оказался одной из жертв. Что же касается Флори и других слуг, то я убеждена, что они к этому делу отношения не имеют.

— В этом я полностью на вашей стороне.

Женщина продолжала, не обратив внимания на реплику:

— Перейдем к коттеджу «Виллоу», где примеряла платье мисс Вейн. Наверно, дело происходило тоже в ее спальне. Там лежит однотонный ковер приглушенного розового цвета. В соседней комнате, в которой сейчас живу я, а в то время она пустовала и могла быть использована в качестве примерочной, такой же ковер, но приглушенного синего цвета. На обоих из них клочок бумаги был бы виден лучше, чем на ковре с узором. В случае с мисс Эклс никакой примерки не намечалось, а переговоры по поводу выкроек для ночных рубашек можно было вести где угодно, но мне почему-то кажется, что дело происходило в гостиной. Ковер там похож на ковер мисс Мегги, но более темного цвета. В свое время полковник Рептон служил на Востоке и привез оттуда эти два ковра в подарок сестре и кузине. Я сама не видела ковер в спальне Метти, но миссис Родни рассказывала, что он блекло-синего цвета с более темной каймой. Кусочек бумаги на таком виден хорошо, но ничуть не лучше, чем на коврах мисс Вейн. Вряд ли можно сделать какие-то выводы из этих подробностей, но я все равно сочла нужным на них остановиться.

— Неужели вам действительно кажется, что из всего происходящего можно сделать хоть какие-то выводы?

— Уверена, что можно. Понимаете, Рэндел, я убеждена, что Дорис Пелл убили, независимо от того, удастся это доказать или нет. А то, что сообщила ее тетя, ни в чем не противоречит моим подозрениям. Девушка, которая спокойно обошла стольких заказчиц и собиралась вечером отнести в поместье законченную работу, не похожа на особу, которую настолько потрясли гнусные обвинения из анонимки, что она готова нарушить все принципы воспитания и религиозные каноны и покончить жизнь самоубийством. Если бы Дорис впала в мрачное отчаяние, ведущее к несчастью, она в первую очередь сторонилась бы людей и избегала подруг, а значит, попросила бы тетю сделать за нее примерки. Когда я спросила про настроение Дорис, мисс Пелл ответила, что та ушла из дома в жизнерадостном настроении. Правда, она была подавлена, когда вернулась домой, но это вполне естественно, да и не могло подвигнуть ее к самоубийству. Девушка разоблачила автора анонимок, была глубоко потрясена, но не собиралась выдавать этого человека. Ее целиком занимала мысль, что же делать. Разве можно выбрать менее подходящий момент, чтобы лишить себя жизни? Не вижу для этого никакой причины.

Констебль улыбнулся:

— Вы создали весьма стройную теорию.

— А вы не принимаете ее всерьез, правда? Ну ладно, я почти закончила, осталось только кое-что