– Нет!

– Что – нет? Мужчина, вы вообще трезвый?

– Трезвый! Надо не старше, ну, тридцати пяти.

– Ну – или тридцати пяти?

– До тридцати пяти.

– Как хотите. Тогда вам будет только четыре девушки. Вы мне адрес скажете или нет? И условие: сейчас рабочее время, вы дополнительно оплатите такси в оба конца.

В некотором раздрызге от результата переговоров Беспятых повертел трубку, облизнул верхнюю губу. Пот был горьким и пах одеколоном Эгоист, купленным себе в подарок на день рождения.

Ну что? – Четырех учительниц пришлют. – Откуда? – Из школы. – Зачем? – Затем же. – Вот как? И почем берут? – По столько же. – Ну-ну. Браво, лейтенант!… Давай, давай, время идет!

После массажного кабинета и сауны он попал на проходную завода.

– Заря! – произнес мужской голос, как пароль.

– Аврора! – автоматически вылетело из Беспятых.

– Как дела, Аврора?

– Хорошо, Заря. – Находясь уже в остраненном состоянии, Беспятых не испытывал никакого замешательства. – Как у вас, девушки свободные есть?

– Девчата? А куда ж они денутся. Есть, любые на выбор. Сами подъедете, или как?

– А прислать можете?

– А вот прислать – это тебе надо в транспортный цех звонить. Да они сами приедут, чего там усложнять. Сейчас я в цех позвоню. Тебе сколько?

– Вообще-то надо семнадцать.

– Не понял – это лет или штук?

– Штук.

– Понял, Аврора, – семнадцать штук. Я тогда прямо на сборочный позвоню, там народу полно. А то семнадцать если лет, так лучше все же восемнадцать было бы, ты меня понимаешь. Значит, Аврора, у тебя адрес какой?

– В порту стоим.

– Понял, а в порту где?

– У второго причала.

– Есть. А там что?

– Как что. А там я.

– Я понял, что ты, а приметы? Ну – автобус, павильон, машина, или ты на теплоходе?

– Крейсер Аврора. Серый. Военный. Не спутать. На корме написано.

– Аврора, ты что, крейсер Аврора? Ну здорово! Ну, ты молодец, что нам позвонил.

– Заря, а ты кто?

– Как это кто? Часовой завод Заря, ты что, не знаешь? А знаешь – так чего спрашиваешь? Ну ты даешь – сам звонишь, и сам спрашиваешь. Ладно, ты давай, встречай девчат. Смотри, чтоб не обижали, девчата у нас хорошие, рабочие.

Первой прибыли в бежевой девятке массажистки.

– О е, – разочарованно протянул Кондрат, дежуривший на причале меж двух веселых кожаных маузеристов. – Страшнее пленных румын.

Высокий спортсмен вылез из-за руля и улыбнулся ему приятно и даже застенчиво.

– Что-то вас тут много, – с сомнением сказал он, оглядывая борт. – Помещение можно осмотреть?

– Тут, браток, помещений – до завтра не обойдешь. Не бойся, все по уговору. Матрос дитя не обидит.

– М-да? Ну вы смотрите только, чтобы все в порядке было. Давайте, я получу.

– Деньги, что ли?

– А что же еще.

– А им?

– С ними мы уже сами.

Его проводили к Беспятых, который расчертил ведомость для расчета.

По такси и отсутствию сопровождения Беспятых в иллюминатор определил учительниц. Они отличались от массажисток тем, что были дешевле и строже одеты; впрочем, понял он, сейчас ведь идут уроки. Одна была с гладко стянутым конским хвостиком и в очках; лейтенант ощутил неожиданное возбуждение, порождаемое близостью запретного плода – примерно так выглядела его школьная учительница географии. Эту четверку направили в офицерский коридор: какая-то социальная субординация подспудно проявлялась сама собой, – хотя такое решение первоначально имело в виду скорее возрастное соответствие. Правда,