ночами что-то зажигалосьв деревьях – сумасшедший дом.А прямо – каменная вехапустого ветхого села —с конца XVI векастояла церковь бел-бела.Допреж ее – Тверска застава —здесь был Микулин- городок,и слева мельница, и справабездомный призраков приток.…Мы ж в кружке с длинной ручкой – мерноймолочной кружке – на костреварили кофе. Дождик мелкийшуршал листвой о сентябре.И дым костра к реки кувшинкамсползал безветренно. Поройинтеллигентный мельник с шикомдымил огромной бородой.А тот студент из дома справа,нас приютивший средь ветвейорешника, давно, держава,преуспевает в Ю-Эс-Эй.Все было счастливо и странно:река, дурдом и храм, и луг,и то, что Рассела Бертраназачем-то мы читали вслух.

«Сошлись деревья…»

Сошлись деревьяво время онорешить, кому жецарить меж ними.И вот маслинеони глаголят:«Цари, маслина,над деревами».«Довольно мне, —говорит маслина, —того, что людимоим елеемсебя, царей ибогов венчают —моя ль заботаходить над вами».Смоковницеговорят деревья:«Смоковницада цари над нами».Смоковница жим в ответ глаголет:«Довольно сладостив моих смоквахцарям и людям,и божьим жертвам —ее ль оставлюходить над вами?»Тогда лозедерева глаголят:«Цари меж нас,лоза винограда».Лоза ж златаяим отвечает:«Покину ль ято вино, что бродитво мне, чтоб тешитьбогов, царей ли —покину ль хмель свойходить над вами?»Тогда, отчаяв,рекут деревья:«Цари, терновник,над деревами».И отвечаетнагой терновник:«Довольно линаготы и терний,чтоб вам венчатьсямоей сенью? —А коли маломоих уколов,то выйдет огньиз среды терновой,как выходил онпред Моисея,испепелитвеликаны кедры,нагорны кедры,красу Ливана».

«Успокойся, дружище…»

Успокойся, дружище:твоя совесть ПО-ЧИЩЕ,башмаки по- дороже,поджинсовей джинсы,ты участливей слетов,ты костлявее счетов… Что мы делаем, Боже,без него на Руси.

2

«Страшный Суд вверяя Богу…»

Страшный Суд вверяя Богу —пусть со страху, сгоряча —может быть, я с веком в ногуи простил бы палача,но не названы ни имя,ни вина его черна —от того и непростиманепростимая вина.

«А истина? – а истина…»

А истина? – а истина —не лабиринт крота —как нагота таинственна,проста, как нагота —она умом незрячимокутывает нас,мы ж прячем ее, прячем…но как-то напоказ.

Улица Красикова

Снизойдя до нашей прозыв тень отбрасывают теньвнеслужебные березы,внеслужебная сирень,и, обтянутые в ситцыдо мучных советских плеч,внеслужебные девицыдвижутся себе навстречь.

«Сгорблена его душа…»

Сгорблена его душа,обветшавший дух,чуть ворча и чуть дыша,туг на зренье, слух:немотой обтянут рот,взор – нагой оскал —раз уж ты еще не мертв,хорошо, что стар.

«В январе полуодета…»

В январе полуодетаах, весна, ты входишь в дом — начинаешься со светаи кончаешься теплом.В путь пора, пятак мой медный.Солнце, тень свою не блазнь —да минует нас бессмертнойясности водобоязнь.

«Крапива. Забор…»

Крапива. Забор.Задворки. Сарай.Не пойман – не вор.Не потерян – не рай.Когда этот светне воротишь назад,когда нет как нети когда рад не рад.

«Зимы белый свет…»

Зимы белый свет.Беспутная высь.Как волки – след в след — и днесь, и надысьидут глухо, слепо,а оттепель слов:посмертные слепкизастывших следов.

«Любите самовлюбленных…»

Любите самовлюбленных,они-то вам не изменятни с ангелом, ни с бесом,хоть век изменяют, носухими они выходятпостелей чужих из пеныи разлюбить им вряд ликого-нибудь суждено.

(Прич., 25,20)

Это Он снимал одежду от стужи бел,это Он лил уксус себе на раны,это Он опечаленным лишь о печали пел,и Его ненавидели бездари и тираны.

Ноябрь 1986

«Земля кружится, воздухом прикрыв свои края…»

Земля кружится, воздухом прикрыв свои края,НО БЕЗДНА ЯКО РИЗА ОДЕЯНИЕ ЕЯ.Луна кружится, кратеров все язвы заголя,НО БЕЗДНА ЯКО РИЗА ОДЕЯНИЕ ЕЯ.Кружится в танце парочка – бум-бум и тра-ля-ля,НО БЕЗДНА ЯКО РИЗА ОДЕЯНИЕ ЕЯ.

«Не римлянин, не иудей, не грек…»

Не римлянин, не иудей, не грек —мертвецки трезвый русский человек,лишившийся не облика – его-тодавно лишили школа, кодла, ротаиль подвиг трудовой, то бишь работа,но ОБЛАКА, в которое, как тень,на миг он погружался, даже – БЛИКА,в глазах, как пепел блеклых – погляди-ка:как будто в клетке, он в очей сетчатке, Вень.

«Суждений порывы…»

Суждений порывысухи, как песок —мы немы, как рыбы,меж собственных строк:ведь рыба средь илаль, на сковородени уха, ни рылане смыслит в воде.

«Завиднелся лес…»

Завиднелся леселе… поневоле.Первый в сердце всплескнепредвзятой болибыл, как первый крикпредутренней птицы:просто «чик-чирик»в садике больницы.

«Спасенья ищи от унынья-греха…»

Спасенья ищи от унынья-грехалишь в чистых глубинах, в ключах языка,лишь в речи изгибах, провалах, в самомзабвенье ее о себе, обо всем.

«Вечернею зарею…»

Вечернею зареюмир сделался опять.Меж жизнью и собоюлегко ли выбирать?Ты, словно жребий, выпал,а мнится, словно роль…Бог создал боль и выбор:иль выбор или боль.

«Калиостро (не граф)…»

Калиостро (не граф),стихотворец-профан,стопы пересчитав,он продолжит роман,и взлетит высокоумозренью в укор —почерк крыльев его —его крыльев узор.Среди торсов и морд,нежилого жильяон составит кроссвордбыть-иль-
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату