Помимо нанесения вреда озоновому слою, как ГХВУ, так и ХВУ – и как их не содержащий хлора заменитель, гидрофторуглероды, ГФУ – во много раз больше, чем диоксид углерода, способствуют глобальному потеплению. Использование всех этих алфавитных соединений прекратится, конечно же, вместе с родом людским, но вред, нанесенный нами небу, может сохраниться еще надолго. Лучшее, на что мы сейчас надеемся, – это что дыра над Южным полюсом и утончение озонового слоя в других местах излечатся к 2060 году, после того как закончится действие разрушающих веществ. Это предполагает, что мы найдем безопасное вещество на замену, а также способы избавления от существующих запасов, которые пока не отправились в путь за облака. Однако уничтожение того, что было создано неуничтожимым, оказывается дорогим, требующим сложных, энергоемких инструментов, таких как арки плазменного аргона и вращающиеся печи, которых нет под рукой в большей части мира.

В результате, особенно в развивающихся странах, миллионы тонн ХВУ все еще используются, или хранятся в стареющем оборудовании, или законсервированы. Если мы исчезнем, заправленные ХВУ и ГХВУ миллионы автомобильных кондиционеров и еще больше миллионов домашних и промышленных холодильников, авторефрижераторов и вагонов-рефрижераторов, а также домашних и промышленных кондиционеров однажды развалятся и выпустят хлорфторуглеродный призрак идеи XX столетия, оказавшейся неудачной.

Все это поднимется в стратосферу, и у выздоравливающего озонового слоя случится рецидив. Но поскольку выброс будет не единомоментным, при некоторой удаче заболевание будет хроническим и несмертельным. В противном случае оставшиеся после нас растения и животные будут отбираться по принципу устойчивости к УФ-лучам или мутируют, чтобы пробить себе дорогу сквозь шквал электромагнитной радиации.

Уран-235 с полураспадом в 704 миллиона лет составляет лишь незначительную часть урановой руды – менее 0,7 %, – но у нас, людей, есть несколько тысяч тонн концентрированного («обогащенного») урана для использования в реакторах и бомбах. Для его изготовления мы извлекаем уран из урановой руды, обычно за счет химического преобразования в газовое соединение, а затем вращаем полученный газ в центрифугах для разделения по разным атомным весам. Таким образом, остается менее мощный («обедненный») уран-238 с периодом полураспада в 4,5 миллиарда лет: только в Соединенных Штатах его по меньшей мере полмиллиона тонн.

Один из методов его хотя бы частичного использования основан на том, что U-238 – необыкновенно плотный металл. В последние десятилетия он оказался полезным в сплаве со сталью для изготовления пуль, которые способны пробить броню, в том числе и танковую.

Когда вокруг столько обедненного урана, американским и европейским армиям дешевле использовать его, чем покупать нерадиоактивную альтернативу – вольфрам, основные месторождения которого находятся в Китае. Снаряды из обедненного урана начинаются 25-мллиметровыми пулями и заканчиваются 9- метровыми 120-миллиметровыми ракетами с внутренним запасом топлива и стабилизаторами. Их использование является грубым нарушением основ здравоохранения как на стороне тех, кто стреляет, так и на получающей стороне. Поскольку снаряды из обедненного урана вспыхивают при ударе, после них остается кучка пепла. Обедненный или нет, в головках пуль достаточно концентрированного U-238, чтобы радиоактивность этих остатков превысила фоновый уровень в 1000 раз. После нашего ухода следующие появившиеся археологи смогут откопать арсеналы в несколько миллионов этих суперплотных современных версий наконечников копий Кловис. Они будут не только выглядеть более устрашающими, но и – возможно, втайне от их открывателей – испускать радиацию дольше, чем, быть может, останется жить планете.

Но есть еще более радиоактивные вещи, чем обедненный уран, которые переживут нас, неважно, уйдем мы завтра или через 250 тысяч лет. Это настолько большая проблема, что мы выдалбливаем целые горы для их хранения. Пока что в США только одно такое место, в куполообразных структурах соляных залежей в 600 метрах под юго-восточным Нью-Мексико, похожее на пещеры для хранения химикатов под Хьюстоном. Пилотное подземное хранилище (Waste Isolation Pilot Plant, WIPP), работающее с 1999 года, представляет собой кладбище отходов от производства атомного оружия и исследований в области обороны. Оно может обработать 175,6 миллиона литров отходов, эквивалент примерно 156 тысяч 208-литровых бочек. И действительно, большая часть пропитанных плутонием отходов прибывает сюда упакованной именно таким образом.

WIPP не предназначен для хранения израсходованного топлива от атомных электростанций, количество которого в одних только Соединенных Штатах увеличивается на 3000 тонн каждый год. Эта свалка только для так называемых низко– и среднеактивных отходов – всякой всячины вроде использованных перчаток для сборки оружия, чехлов для обуви и ветоши, пропитанной зараженными очищающими растворителями, используемыми для придания формы атомным бомбам. Среди них также детали разобранных машин для их производства и даже стены комнат, в которых это происходило. Все это прибывает в затянутых термоусадочной пленкой поддонах, содержащих радиоактивные куски алюминиевых изоляционных труб, резины, пластика, целлюлозы и километров проводов. За первые пять лет WIPP оказалось наполненным более чем на 20 %.

Содержимое поступает из двух дюжин зон высокой секретности, расположенных по всей стране, таких как Хэндфордская ядерная резервация в Вашингтоне, где был изготовлен плутоний для бомбы, сброшенной на Нагасаки, и Лос-Аламос, штат Нью-Мексико, где ее собрали. В 2000 году на обоих предприятиях произошли крупные случайные пожары. Официальные отчеты сообщают, что незахороненные радиоактивные отходы были защищены – но в мире без пожарных этого не будет. За исключением WIPP, все хранилища атомных отходов в США временные. Если так и останется, огонь рано или поздно их разрушит, и облака радиоактивного пепла разнесутся по всему континенту, а возможно, и за океаны.

Первым предприятием, начавшим заполнение WIPP, был Роки-Флэтс, военный объект, расположенный на плато в предгорьях в 26 километрах к северо-востоку от Денвера. До 1989 года в Роки-Флэтс США производили плутониевые взрыватели для атомного оружия с меньшим, чем положено по закону, вниманием к безопасности. Годами тысячи бочек смазочно-охлаждающей эмульсии, насыщенной плутонием и ураном, складировались на земле под открытым небом. А когда кто-то наконец заметил, что они протекают, все просто залили асфальтом, чтобы скрыть следы. Радиоактивные стоки Роки-Флэтс часто попадали в местные реки; в радиоактивную грязь замешивали цемент в абсурдной попытке замедлить утечку из растрескавшихся испарительных бассейнов; и периодически происходили выбросы радиации в воздух. В 1989 году ФБР наконец закрыло завод. В новом тысячелетии после нескольких миллиардов долларов, истраченных на тщательную зачистку местности и на рекламные кампании, Роки-Флэтс преобразовали в Национальный природный заповедник.

Одновременно схожая алхимическая трансмутация проводилась над старым Арсеналом Роки-Маунтин, расположенным рядом с Международным аэропортом Денвера. Арсенал Роки-Маунтин был заводом по производству химического оружия, выпускавшим иприт – газ нервнопаралитического действия, – зажигательные бомбы, напалм, а в мирное время – инсектициды; его центральная часть однажды была названа самой зараженной квадратной милей на земле. После того как в зоне безопасности обнаружили дюжину белоголовых орланов, пирующих плодовитыми луговыми собачками, территорию завода также объявили Национальным природным заповедником. Это потребовало осушения и запечатывания озера Арсенала, в котором утки когда-то умирали в момент приземления и где днища алюминиевых лодок, посланных за их трупами, разъедались за месяц. И хотя планируется обрабатывать и следить за уровнем загрязнения грунтовых вод еще сто лет, пока их нельзя будет считать достаточно безопасными, чернохвостый олень размером с лося находит убежище там, куда люди когда-то боялись заходить.

Столетие, однако, мало что значит для урановых и плутониевых остатков, период полураспада которых от 24 тысяч лет и более. Плутоний оружейного качества из Роки-Флэтс поставлялся в Южную Калифорнию, губернатору которой было запрещено лежать перед грузовиками с целью их остановки. Там, на заводе по переработке отходов военной промышленности комплекса Саванна-Ривер, два огромных здания («перерабатывающие каньоны») которого заражены настолько, что никто не знает, как их вывести из эксплуатации, высокоактивные атомные отходы переплавляются в печах со стеклянной крошкой. Залитые затем в контейнеры из нержавеющей стали, они превращаются в твердые блоки радиоактивного стекла.

Процесс, именуемый стеклованием, используется и в Европе. И поскольку стекло – одно из наших