рекордных количествах макароны с сыром и имеющиеся в доме вина.
Мой бар преимущественно состоял из недопитого крепленого красного портвейна и водки. Именно такие были у меня вкусы в период нашей «временно раздельной» жизни с Котиком, так что теперь я допивала то, что осталось, а чего не оставалось, я докупала. А поскольку экономика должна быть экономной, я, естественно, докупала водку. Ибо нет напитка лучшего по сочетанию «цена– качество – терапевтический эффект». Нет, не подумайте, что я злоупотребляла! Я же нормальная, адекватная женщина, понимающая все «за» и «против» алкоголизма. И даже больше, я же психолог – стало быть, я очень хорошо ориентируюсь в причинах и внутренних командах подсознания, которые приводят человека к краю пропасти. Просто… мне надо было как-то расслабиться. А как еще может расслабиться одинокая, безмужняя и безденежная женщина, оставшаяся наедине с синяком под правым глазом? Я просто следовала своим инстинктам, вот и все. Я сидела дома, изредка выбираясь в палатку, скрываясь под покровом ночи, а потом, когда возвращалась, я садилась за болгарский доклад. И не потому, что я хотела как-то успеть на конференцию. Нет, мимо конференции я пролетела, как фанера над Парижем.
«Никогда нельзя молчать, когда есть что сказать!» – так я считала всегда, поэтому я написала доклад так, просто для того, чтобы понять, каким могло бы быть мое выступление в Бургасе. Я подумала, что можно потом будет разбить этот доклад на серию статей и тиснуть их на сайт. А если повезет, то и в какой-нибудь малотиражный психологический журнал, из тех, где всегда не хватает авторов. Так и лежал мой доклад дома, прижатый книжками «Психология личностного роста» и «Путь дурака» к моему заваленному окурками и огрызками столу. Остальная макулатура по теме валялась на диване. И вот к тому времени, как я закончила доклад, в моей жизни начались перемены. Во-первых, настало начало декабря, а стало быть, мой бывший муж сходил-таки еще раз под венец со своей боевой единицей.
– Мам, она каратистка! Первый дан или черный пояс – что-то в этом духе! – обрадовала меня доченька. Каюсь, я была не очень трезва в тот день, когда она мне позвонила. Впрочем, как и в любой другой день.
– Подсыпь ей стрихнину в чай. Это точно поможет! – посоветовала я дочери, помахивая бокалом с водкой, апельсиновым соком и льдом. Это был день эстета в моем внутреннем календаре. И водки было не так много, чтобы пить ее без сока.
– Мама! – вскричала она и бросила трубку. Именно вскричала. А я вспомнила нашу последнюю (и единственную) встречу с Зоей и почувствовала озноб. Что ж, получается, я еще легко отделалась. В общем, в назначенный день дочь кратко сообщила мне подробности свадьбы (ресторан на двести персон, торжественный прыжок с парашютами, венчание в Елоховской церкви, сволочи!) и пообещала не забывать меня и как-нибудь нагрянуть. После этого звонки с той стороны полностью прекратились. Я не возражала. Во-первых, у деточки уже своя жизнь, ей надо налаживать отношения с мачехой, выгораживая для себя внутреннее и материальное пространство. Зная Яшу, смею предположить, что едва он надел на палец этому биологическому оружию кольцо, он тут же передал в ее красивые ручки и свою жизнь, и свои финансы. Что не может не создать Лильке проблем. Следующей проблемой был синяк, и к началу декабря он тоже, слава богу, покинул меня навсегда. От этой утраты я оправилась гораздо быстрее.
– И что это было за ОРВИ, на две недели без права переписки? – настороженно осмотрела меня Баська, стоило мне только появиться на работе.
– А что такое? – Я виновато отвела глазки. Прямо кожей чувствовала, что мой суперсильный орбит до конца не помог и запах водки еще просачивается прямо через кожу.
– А то! Ты, кажется, поправилась?
– Это от макарон, – честно призналась я. – Все равно у меня больше ничего не было.
– Нормально! И чего ж ты не позвонила? – вытаращилась Баська. – Я бы тебе килек в томате привезла. Лучший закусон!
– Но я…
– Только не надо вешать лапшу на уши. Ты не столько поправилась, сколько опухла. Рассказывай! Что пропивала?
– Жизнь свою никчемную, бесполезную. – Я жалобно всхлипнула и принялась рассказывать. Согласитесь, одно дело – ходить с синяком, а другое дело – о нем же рассказывать. Я жестикулировала, показывала в лицах, как стояла я, как эта Зоя подлетела ко мне из-за спины и, не представляясь, вцепилась мне в волосы… – А потом – раз, и замахивается кулаком! Я только и успела увидеть яркий свет, после чего сразу упала на пол и потеряла сознание. Да, она же мастер спорта по многоборью. Не удивлюсь, если она окажется тайным киллером правительства.
– Эка тебя, мать, заклинило, – хмыкнула Баська. Моим россказням она всегда доверяет с индексом 0,3. А две трети выкидывает, даже не вчитываясь. В принципе, здравый подход. В общем, приступила я к своим должностным обязанностям, заодно вставила кусочек моего пьяного доклада в раздел «Наука говорит…», но ждать отклика было глупо, памятуя, что до конца января все будут заняты только обеспечением явки Санта-Клауса к их отдельно взятой елочке. Впрочем, я бы с удовольствием занялась тем же самым, если бы не одно «но». Одно, но очень большое.
– Вот зарплата за ноябрь, – любезно улыбнулась мне бухгалтерша, вытаскивая из оперкассы несколько тысячных купюр общим количеством, позволяющим пересчитать их с помощью пальцев на одной руке.
– Это все? – изумилась я, пристально рассматривая купюры в надежде, что они просто склеились. Причем по три.
– А что ты думала? Ты две недели болела. А где больничный? – приперла меня к стенке бухгалтер. Да, действительно. По состоянию здоровья больничный дают, а вот по состоянию кожи в области правого глаза – нет. Я осталась с отпуском за свой счет и с материально-пассивными декабрем и январем. Кто же будет развивать личность накануне разгульного Нового года?
– Ума не приложу, на что жить? – развела руками я, убирая в долгий ящик все эти купюры. Новый год грозил перерасти в сырно-макаронный праздник, а я уже видеть не могла ни макароны, ни сыр, так что занялась подсчетом финансов. Тут четко наметилась третья, наиболее глобальная перемена моей жизни. Помимо невразумительной зарплаты я оказалась владелицей:
1. Долларовой карты «Visa» с остатком в двести пять долларов. Я потрошила ее медленно, по пятьдесят долларов, но после четвертой купюры банкомат отказал мне в выдаче пятидесяти, потом двадцати, потом десяти купюр. На пяти мы с ним сошлись и закончили прения.
2. Рублевой карты «Маэстро» с задолженностью в триста рублей за ее годовое обслуживание. Я быстро сделала вид, что не расслышала (вернее, не разглядела) надпись на экране, выдернула карту из прибора и выскочила на улицу. Денег карта, соответственно, не дала.
3. «Фобии» с битым бампером и маячащим через пару тысяч километров очередным ТО. Машина могла спокойно подождать, потому что при моих весьма ограниченных средствах на бензин две тысячи километров я могла накатывать еще год.
4. Колечка.
5. Нескольких бытовых приспособлений, годных к продаже на «Барахолка. ру». Видеокамера могла бы прокормить меня месяц. Цифровой фотоаппарат «Никон» потянул бы на неделю. А вот за ДВД-магнитофон предложили какие-то невероятно смешные, почти незаметные деньги.
Немного поколебавшись, я выпила стопку «Кристалла» и выставила на продажу зимние шины, на которых отъездила один только прошлый сезон. Да, этой зимой я определенно оставалась без машины.
Подсчитав все резервы, я поняла, что продержусь до конца праздников, если, конечно, не стану шиковать и покупать парное мясо, или мороженое, или красную икру.
– Не люблю я мясо! Да и красную икру тоже! – успокоилась я. Жизнь, преподнеся все сюрпризы, уже совсем было начала походить на застойное болотце, как вдруг однажды вечером у меня дома раздался звонок. Я в тот день как раз перегрузила свой шипованный «Гиславет» в машину какому-то очкастому молодчику в дутой куртке-аляске, получила на руки триста долларов за все и теперь обмывала удачную сделку. Сама с собой. Сидя дома и чокаясь с моим милым отражением в зеркале. Никого другого не было, а я не какая-то там ханжа, чтобы спаивать людей только потому, что мне надо выпить, а одной пить нехорошо. Очень даже хорошо! Особенно если под радио «Релакс». Да, кому-то может показаться, что я много пила в тот период. Но даже старина Юнг не согласился бы с вами. Старина Юнг решительно отверг бы ваши инсинуации и возопил бы к вашей совести. Ибо у каждого в жизни бывают моменты, когда не выпить – гораздо страшнее и чревато последствиями, чем выпить. Так вот, сижу я, значит, отмечаю продажу
