Наоэ допил виски и сложил руки на груди.

– Я принимаю алинамин и какие-то красные шарики, но никакого толку.

– А от них и не может быть толку. Лекарства тут не помогут.

– Неужели? – ахнула Рицуко.

– Правда, без снимка я не могу утверждать… Я ведь даже не осмотрел вас.

– Но как вы думаете, что у меня?

– Первое, что приходит на ум, – межпозвоночная грыжа.

– Это еще что такое?

– Позвонки сместились и ущемили нерв.

– Это лечится?

– Конечно.

– И что же вы посоветуете?

– Если это просто люмбаго, то боль действительно пройдет сама. Надо только спать, подтянув колени к груди. А если все-таки нерв ущемлен, но незначительно, можно ограничиться корсетом. А вот когда боль отдает в голень, необходимо хирургическое вмешательство.

– Операция?.. – Рицуко изменилась в лице.

– Ничего страшного, операция несложная.

– Нет, я боюсь!

– А в общем, я не могу сказать ничего определенного, пока вас не осмотрю.

– Так осмотрите!.. Как вы думаете, отчего это могло случиться?

– От возраста.

Наоэ окинул Рицуко профессиональным взглядом. На мгновение лицо Рицуко неприязненно исказилось, но она быстро овладела собой, только слегка нахмурилась.

– Какие ужасные вещи вы говорите!

– Я сейчас говорю как медик.

– Ну, знаете! Когда слышишь, что все дело в возрасте, то и в самом деле начинаешь казаться себе старушкой.

– Расцвет человеческого организма приходится на семнадцать-восемнадцать лет, после двадцати уже начинается старение. С годами человек изнашивается, и с этим ничего нельзя поделать.

– Выходит, дальше будет все хуже и хуже?

– Разумеется.

Наоэ поддел палочками аваби.[7]

– Что же будет, когда я стану совсем дряхлой?! – Рицуко в притворном ужасе приложила руки к порозовевшим щекам.

– Для своего возраста вы еще очень хороши.

– Для своего возраста?!

– Да. Знаете, обычно говорят, что каждый выглядит на свой возраст. Но о вас этого не скажешь. Вы выглядите гораздо моложе.

– Благодарю. – Рицуко театрально склонила голову.

– В двадцать лет многие красивы. С биологической точки зрения этот возраст наиболее благоприятен, так что быть красивой в двадцать – это естественно. А в тридцать, сорок наступает увядание. И это тоже закономерно. Что проку хвалить то, что естественно?..

Рицуко внимательно слушала.

– …Но если женщина продолжает оставаться молодой и красивой и в тридцать и в сорок лет, это необычно. Когда же она красива и в пятьдесят – это удивительно. Вот тогда ее действительно стоит превозносить.

– Вы хотите сказать, что я необычна?

– Да, вы незаурядны.

– Никак не могу понять – радоваться мне или плакать от ваших комплиментов…

Рицуко явно впервые слышала о себе подобное. Она была избалована поклонением: «какая красавица!», «какая молодая!». Наоэ же был весьма далек от лести. Он смотрел на нее трезвым взглядом врача, воспринимавшего человека как биологическую машину. И привкус неудовлетворенности, таившейся в его похвале, был рожден именно этим.

Рицуко снова подлила Наоэ виски.

– Благодарю. На сегодня хватит.

– Нет-нет, вы же говорили, что сегодня не заняты.

– Как-то неловко. Здесь, в клинике…