— Но благодаря вам ангел станет живым. — Он попытался спасти положение.

Сара Сусанне с сомнением посмотрела на него, но ничего не сказала. Возникла пауза. Большая церковь как будто замерла в ожидании.

— Вам нравится у нас в усадьбе, или вы уже тоскуете по своим повседневным делам?

Она смотрела на свои руки и ответила не сразу.

— Раз уж вы спросили об этом... Мне было не так-то легко оставить двух малышей. К тому же я не привыкла к такому наряду...

— Я ни разу не был в Хавннесе, но много о нем слышал. Ваш муж еще молод, но уже сумел открыть собственную торговлю. Это достойно всяческой похвалы. Как у него идут дела?

— Хорошо, но это требует больших усилий и ответственности, — слегка неохотно ответила она.

Он заметил, что она замкнулась, и переменил тему разговора.

— Можно полюбопытствовать, сколько вам лет? — шутливо спросил он.

— Я родилась в сорок втором году.

— Совсем как наша старшая дочь Лена. Они с мужем живут на Лофотенах, но вам это, наверное, известно?

— Да, я слышала об этом. Значит, вы были совсем юным, когда стали отцом?

— Выходит, что так. — Он кашлянул и продолжал: — Ваш отец умер очень рано?

— О да... мне было всего шесть лет... Матери пришлось нелегко. Нас, детей, было так много.

— Кажется, после конфирмации вы получили место экономки у торговца в Бё?

— Да. Я вижу, вы все про меня знаете, — ответила она тоном, который ему было трудно истолковать.

— Вам там нравилось? — Он взял уголь и провел по белой поверхности первые линии. В них не было никакого смысла.

— Если быть честной, нет... Но ведь я поехала туда работать, а не наслаждаться жизнью.

Они обменялись взглядом. Он, как вор, выглянул из-за большой доски. Она почти насмешливо улыбалась, словно его вопрос показался ей глупым.

— Мой отец тоже рано умер. Я был еще подросток.

— И как же вы жили? Вам пришлось работать?

— Нет. Моя мать открыла школу в Бергене, на это мы и жили.

— Открыла школу!.. Господи! Наверное, ваша мать очень умная женщина! — воскликнула Сара Сусанне.

— Думаю, и ваша мать ничуть не глупее, но, чтобы открыть школу, требуется небольшой стартовый капитал. У моей матери он был. К тому же в ваших местах едва ли была нужда в школе с пансионом.

— Как сказать!.. Мы в Кьопсвике все нуждались в знаниях. Нам их так не хватало! Но платить за учение было нечем. Поэтому и торговля у нас не очень ладилась после смерти отца. Моя мама для этого не годится.

— Вам не хватает общества образованных людей?

— Ну, уж раз вы сами спросили об этом, иногда было бы приятно поговорить не только о ценах на рыбу, урожае картофеля и направлении ветра.

— Направлении ветра? — Пастор засмеялся. — У вас любящий муж.

Они снова обменялись взглядом. Но на этот раз она не улыбнулась.

— Вам, конечно, известно, что у моего мужа серьезный дефект речи?

— Да. Но вы сами выбрали его, или это был выбор вашей семьи? — осторожно спросил он.

Ее взгляд скользил по окнам, словно она хотела выиграть время.

— Для такой девушки, как я, было только два пути.

— Вот как? И что же это за пути?

— Либо выйти замуж, либо утопиться в море.

— Крепко сказано. Неужели все так плохо? Я имею в виду замужество?

— Нет, не замужество. Но нельзя выходить замуж за кого попало. Ведь это на всю жизнь. За это придется отвечать перед Богом и перед людьми. А когда рождаются дети, тут уже поздно думать, что, может быть, лучше было бы утопиться.

— Неужели вам в голову приходят такие мысли? — осторожно спросил пастор, глядя на проведенные им линии, но не видя их.

— Нет! Юханнес хороший человек. Было бы грешно раскаиваться, что я вышла за него, — уверенно ответила она.

— Вы правы, — согласился он и почувствовал, что краснеет.

Он спрашивал ее о серьезных вещах. Ведь он пастор и духовный наставник. Почему же его так задел ее ответ?

— Что тебе больше всего хотелось бы сделать, если бы у тебя была такая возможность? — спросил он и с удивлением услышал, что обращается к ней на ты.

Она покачала головой и отказалась отвечать.

— Неужели мечты так велики, что о них и говорить нельзя?

- Да-а...

— Но пастору можно сказать обо всем. — Ему хотелось подбодрить ее.

Сара Сусанне сжала губы и дышала через нос, словно пыталась силой удержать рвущиеся с языка слова. Потом как будто решилась, расцепила сцепленные руки и посмотрела ему в глаза.

— Прежде всего я бы выучилась на доктора. На конфирмации я была первой и к тому же умею неплохо лечить раны. Вид крови меня не пугает. Я часто замечала что ее нетрудно остановить... Наверное, я могла бы помогать людям. Только что об этом думать.

Он промолчал. Что он мог сказать ей, кроме пустых слов утешения о великом предназначении женщины быть матерью. Заметив, что Сара Сусанне уже жалеет о сказанном, он спросил, о чем еще она мечтает.

Она сложила руки на коленях и наклонилась к нему. Ее грудь несколько раз поднялась и опустилась. В пустой церкви слышалось ее напряженное дыхание.

— Думаю, я могла бы читать наизусть длинные отрывки и стихи. Это как поток, текущий во мне от другого человека. Я могла бы предстать в другом образе и забыть свое 'я'. Чтобы люди увидели этого другого человека и восхитились бы им.

— Тебе хотелось бы выступать на сцене? Стать актрисой?

Она смущенно кивнула и пошевелила ногами. Сдвинула колени. Словно вдруг заметила, что сидит не совсем прилично. И смущенно улыбнулась, глаза у нее были серьезные.

— Ты когда-нибудь была в театре?

Она отрицательно покачала головой.

— Мне было четырнадцать лет, когда я первый раз попал в театр. В 'Комедихюсет' в Бергене. Там играли датские актеры. Это произвело на меня огромное впечатление. Помню, я записал в дневнике: 'С этого дня начнется новая эпоха в моей жизни'. И не ошибся. Ты знаешь, что в Бергене я работал в театре?

Она удивленно подняла брови:

— Но разве пастор может быть актером?

— Я был не актером, а режиссером. Однако... Очень быстро оказалось, что теологу это не подобает. Так что препятствия возникают не только у молодых женщин. — Он улыбнулся.

— А люди, которые пишут пьесы? Какие они? Я хотела спросить, вы их встречали?

— Случалось. Правда, Хольберг к тому времени уже умер, а молодой Ибсен появился там, когда я уже уехал, но...

— О, мне так хотелось бы встретить кого-нибудь, кто пишет книги...

— Ты интересуешься драмами и литературой?

— Драмы... литература... Да, наверное, только я понимаю в них не больше овцы.

— Откуда у тебя этот интерес?

— Моя единокровная сестра Иверине много читает. Не знаю только, где она берет книги. Времени у нее хватает, у нее нет ни мужа, ни детей. Я брала у нее почитать 'Иллюстререт Фолкеблад'. Там был роман