– Я не хочу, чтобы Ларри видел Мастера или даже знал, кто он.

– Анита… – начал Ларри.

– Нет, Ларри. На меня нападали дважды, чтобы это узнать. Это информация с грифом «только для тех, кому это необходимо». Тебе она не необходима.

– Мне не нужно, чтобы ты меня защищала, – сказал он.

– Слушай ее, – сказал Ирвинг. – Она мне говорила держаться подальше от Мастера. Я сказал, что могу сам о себе позаботиться. И ошибся, крупно ошибся.

Ларри скрестил руки на груди, упрямый до самых вымазанных кровью бровей.

– Я сам решаю, что мне делать.

– Ирвинг, Ричард, я хочу вашего слова. Чем меньше он знает, тем меньше ему грозит опасность.

Они оба кивнули.

– А что я думаю, никого не интересует? – возмутился Ларри.

– Нет, – ответила я.

– Черт тебя побери, я не ребенок!

– Вы потом доругаетесь, – сказал Ирвинг. – Мастер ждет.

Ларри попытался было что-то сказать, но я подняла руку.

– Урок номер один: никогда не заставляй ждать Мастера вампиров, особенно если он нервничает.

Ларри снова открыл рот – и передумал.

– Ладно, мы потом об этом поговорим.

Меня не так уж манило это «потом», но спорить с Ларри, не слишком ли я его опекаю, – это было бы куда приятнее, чем то, что ждало за дверью. Это я знала. Ларри не знал, но ему предстояло узнать, и ни черта я не могла сделать, чтобы этого не случилось.

Потолок тянулся вверх во тьму. Оттуда ниспадали тяжелые шелковые черно-белые драпри – настоящие стены из материи. Небольшие черные с серебром кресла образовывали в центре зала небольшую группу для беседы, а посреди стоял кофейный столик из стекла и темного дерева. Единственным украшением была черная ваза с букетом белых лилий. Комната казалась незаконченной, будто надо было на стены повесить картины. Но как вешать картины на матерчатые стены? Наверняка Жан-Клод, в конце концов, что-нибудь придумает.

Я знала, что вся остальная комната – это огромный каменный склад, но от него остался только высокий потолок. Даже пол был покрыт ковром, пушистым и мягким.

В одном из черных кресел сидел Жан-Клод. Он откинулся на спинку, скрестил ноги и переплел пальцы на животе. Белая рубашка была без украшений, если не считать мережку спереди. Борт, рукава, манжеты и воротник были сплошными, но голая грудь просвечивала сквозь прозрачную ткань. И крестообразный ожог был виден четким коричневым контуром на бледной коже.

У его ног сидела Маргарита, положив голову ему на колени, как послушная собака. Ее светлые волосы и бледно-розовые брюки казались не к месту в этом черно-белом зале.

– У вас новое убранство, – сказала я.

– Небольшие удобства, – ответил Жан-Клод.

– Я готова к встрече с Мастером города, – сказала я.

Глаза его расширились, на лице появился немой вопрос.

– Я не хочу, чтобы мой новый сотрудник виделся с Мастером. Сейчас опасно даже знать, кто это.

Жан-Клод не пошевелился. Он только смотрел на меня, рассеянно перебирая рукой волосы Маргариты. А где Ясмин? Наверняка где-то в гробу, спрятавшись от наступающего рассвета.

– Я отведу вас одну… на встречу с Мастером, – произнес он, наконец.

Голос его был вполне обычен, но я уловила за словами нотки смеха. Не в первый раз Жан-Клод находил меня забавной. Наверное, и не в последний.

Он встал одним грациозным движением, оставив Маргариту на коленях возле пустого кресла. Ей это не понравилось. Я улыбнулась ей, и она ответила сердитым взглядом. Дразнить Маргариту было ребячеством, но мне стало приятно. В конце концов, у каждого может быть хобби.

Жан-Клод отодвинул занавесы, ведущие в темноту. Я увидела, что электрический свет был только в комнате – потайные светильники, спрятанные в самих стенах. А за занавесами были только мигающие факелы. Будто кусок материи отделял весь современный мир с его комфортом. За ними лежал камень, огонь и тайны, которые лучше шептать в темноте.

– Анита? – позвал сзади Ларри. Вид у него был неуверенный, почти что испуганный. Но самую большую опасность этой комнаты я уводила с собой. С Ирвингом и Ричардом он здесь будет вне опасности. Вряд ли Маргарита представляет угрозу, когда Ясмин не держит ее за поводок.

– Ларри, останься здесь, будь добр. Я вернусь, как только смогу.

– Будь осторожна, – сказал он.

– Всегда, – улыбнулась я.

– Это точно, – улыбнулся и он.

Жан-Клод жестом пригласил меня вперед, и я пошла, следуя движению его бледной руки. Занавес упал за нами, отсекая свет. Темнота окружила нас, как сжатая ладонь. Факелы у дальней стены были бессильны ее пробить.

Жан-Клод повел меня в темноту.

– Нам не надо, чтобы ваш сотрудник нас слышал, – шепнул в темноте его голос, чуть завывая, как шепчущий в занавесах ветер.

Сердце у меня застучало о ребра. Как он, черт побери, это делает?

– Оставьте драматические эффекты для того, на кого они производят впечатление.

– Храбрые слова, ma petite, но я просто языком чувствую ваше сердцебиение.

Эти слова дохнули на мою кожу, будто его губы скользнули у меня вдоль основания шеи. По рукам побежали мурашки.

– Если вы собираетесь играть в игры до самого рассвета, я не возражаю, но Ирвинг мне сказал, что у вас есть информация о вампире, который на меня напал. Это так или это ложь?

– Я никогда вам не лгал, ma petite.

– Ладно, бросьте!

– Частичная правда – это не то же самое, что ложь.

– Это сильно зависит от того, с какой вы стороны.

Он признал это, кивнув.

– Не следует ли нам сесть с дальней стороны, чтобы нас не слышали?

– Конечно.

Он присел в круге света факела. Свет был для меня, и я это оценила, но сообщать об этом Жан-Клоду не было смысла.

Я села напротив него спиной к стене.

– Итак, что вы знаете об Алехандро?

Он смотрел на меня со странным выражением лица.

– Так что?

– Расскажите мне все, что было прошлой ночью, ma petite, все об Алехандро.

Это, на мой вкус, слишком отдавало приказом, но что-то было такое в его глазах, в лице. Напряжение, чуть ли не страх. А это глупо. Чего может Жан-Клод бояться со стороны Алехандро? Да, чего? И я рассказала ему все, что помнила.

Лицо его было непроницаемо, красиво и нереально, как на картине. Цвета в нем остались, но жизнь, движение ушли. Он положил палец между губ, медленно провел им в сторону и вытянул мокрый поблескивающий палец в мою сторону. Я отодвинулась.

– Что вы задумали?

– Стереть кровь с вашей щеки. Ничего больше.

– Я так не думаю.

Он вздохнул, еле слышно, но этот вздох ветерком пробежал у меня по коже.

– Вы так мне все усложняете.