которые она смотрела широко открыв детские глаза, поверх черно-белых на плоских экранах и полномасштабных цветных вестернов, которые она смотрела в кино. Ее никогда не покидала жажда совершить что-нибудь скандальное и героическое. Это стремление толкнуло ее от карьеры певицы, которую прочила ей ее мать, ей претила роль домашней хозяйки. Она хотела налететь на базу воздушных пиратов вооруженной сверкающим лазером, или пробираться сквозь джунгли с бандой свирепых революционеров для рейда на вражескую крепость, или в поисках чаши Грааля, или разрушения Смертельной Звезды. Со временем на место детских мечтаний пришла определенная цель – она усердно работала в колледже и тренировалась, чтобы быть лучшей, когда появится шанс; они должны будут выбрать ее для выполнения миссии по исследованию Сатурна. Но за всем этим, что привело ее на борт «Властелина Колец», стояла все та же жажда путешествий, желание увидеть незнакомые места, стремление делать то, чего никто до нее не делал.

Теперь она имела то, к чему стремилась. Она плыла вниз по реке в лодке-скорлупе, находясь внутри наиболее колоссальной структуры виденной когда-либо человеком, рядом умирал любимый ею человек.

Восточный Гиперион представлял из себя местность с плавными холмами и раскинувшимися равнинами, усеянными открытыми ветрам деревьями; все это напоминало африканскую саванну. Офион стал уже, течение стало стремительным, вода стала на удивление более холодной.

Пять или шесть километров они плыли положившись на волю течения, минуя нависшие над берегом низкие скалы. «Титаник» на большой скорости был неуправляемым. Сирокко ждала, когда река опять станет шире и высматривала место для остановки.

Наконец Сирокко нашла подходящее место и они потратили два часа, чтобы причалить к скалистому берегу, с помощью шестов и самодельных байдарочных весел борясь с бурным течением. И Сирокко и Габи были на грани изнеможения. Наиболее угрожающим было то, что в лодке не осталось провизии, а Восточный Гиперион не казался плодородной землей.

Они подтянули «Титаник» к берегу, скользя, вылезли на упавший сглаженный водой камень, предварительно убедившись, что это безопасно. Билл не осознавал, что его переносят, он уже долгое время не разговаривал.

Сирокко сидела рядом с Биллом, пока Габи спала мертвецким сном. Чтобы не уснуть, она обследовала место стоянки в радиусе сотни метров.

Метрах в двадцати от реки была невысокая насыпь. Сирокко взобралась на ее вершину.

Восточный Гиперион потрясающе подходил для фермерского хозяйства. Широко раскинувшиеся земли выглядели как канзасские желтые пшеничные поля. Это впечатление портили ржаво-красные участки, а также бледно-голубые перемешанные с оранжевыми. Все это слегка было подернуто рябью от небольшого ветерка, так колышутся высокие травы. Медленно проплывали тени, некоторые облака находились так низко, что образовывали над руслом реки полосу тумана, не проходящую даже при солнечном свете.

На востоке холмы тянулись в сумеречную зону Западной Реи, постепенно они приобретали зеленый цвет, должно быть это леса, затем зелень терялась в темноте и холмы превращались в сплошные каменистые горы. На западе земля выравнивалась, появлялись небольшие озера и болота, трясины – прибежища ильных рыб. Они сверкали как от солнечного света. Вдали виднелась более темная зелень тропических лесов, за которыми опять тянулись равнины, которые терялись из виду в полумраке Океана с его замерзшим морем.

Скользя взглядом по далеким холмам, Сирокко заметила группу животных, они казались черными точками на желтом фоне. По все вероятности, две или три точки были крупнее остальных.

Сирокко уже собиралась вернуться на стоянку, когда вдруг услыхала музыку. Звуки были такими слабыми и далекими, что Сирокко сообразила, что слышит их уже на протяжении некоторого времени, не осознавая что это такое. Было похоже, что играет струнный инструмент, быстрые звуки сменялись протяжной нотой, музыка была мелодичная и светлая. Она навевала мысли о тихих, спокойных местах и душевном покое, который, как подумала Сирокко, ей уже никогда не суждено обрести. Эта мелодия напоминала ей колыбельную, слышанную в детстве.

Сирокко обнаружила, что тихо плачет, она чувствовала себя умиротворенной, насколько это только было возможно в теперешнем ее положении, ей хотелось, чтобы эта мелодия всегда была с ней. Но она вдруг исчезла.

Титанида нашла их, когда Сирокко и Габи сняли навес, чтобы перенести на нем Билла. Она стояла на вершине насыпи, на которую накануне взбиралась Сирокко. Сирокко не двигалась, ожидая, чтобы титанида сделала первое движение. Титанида, по всей вероятности, ждала того же от Сирокко. Наиболее подходящим словом для определения стоящего перед ними существа было бы, очевидно, кентавр. Нижняя часть его походила на лошадь, а верхняя половина настолько была похожа на человеческую, что становилось страшно. Сирокко не была уверена, что все это ей не мерещится.

Это не был кентавр, нарисованный воображением Диснея, но не был он похож и на классический греческий образец кентавра. У него были густые пышные волосы, кроме волос бросалась в глаза обнаженная бледная кожа. С головы, хвоста, передних ног и предплечий существа обильным каскадом ниспадали цветные волосы. Наиболее странный вид имели волосы между двумя передними ногами, в этом месте, как старалась припомнить Сирокко, у нормальных лошадей не было ничего, кроме гладкой кожи. В руках у существа был пастуший посох, украшенный орнаментом, одежды на существе не было никакой.

Сирокко была уверена, что это одна из титанид, о которых упоминал Калвин. Эти кентавры были все женского рода, но у них было не шесть ног, как сказал Калвин, а шесть конечностей.

Сирокко сделала шаг навстречу титаниде, та в ответ приложила руку к губам и быстро выбросила ее вперед.

– Осторожнее! – закричала она. – Пожалуйста, будь осторожнее!

На какую-то долю секунды Сирокко заинтересовалась, что имеет в виду титанида, но уже в следующее мгновение у нее осталось лишь изумление. Титанида не говорила по-английски, по-русски или по- французски – на языках, которые Сирокко знала.

– Что… – она запнулась, прочищая горло. Некоторые слова произносились очень высоко. – Что случилось? Мы в опасности? Вопрос дался Сирокко нелегко. В произношении слов использовалась сложная музыкальная орнаментика.

– Я почувствовала тебя, – пропела титанида. – Я почувствовала, что ты наверняка должна погибнуть. Но ты должна знать, как тебе следует поступать для собственного благополучия.

Габи удивленно смотрела на Сирокко.