Некоторое время она бесцельно бродила по дорожкам сада, затем обернулась на темный дом, подумав, что, наверное, следовало бы лучше зайти в спальни детей, чем…

Сквозь густую листву пробился ослепительный белый свет, и почти сразу же глухой раскат грома, казалось, разорвал воздух. Дара невольно зажмурилась. Новый удар грома заставил ее вздрогнуть, и она не сразу поняла, что к нему примешивается другой звук — стук копыт.

Огромный черный жеребец с громким ржанием встал на дыбы; подкованные копыта мелькнули всего в нескольких сеймах от ее головы. Всадник был подстать своей лошади, с гривой черных волос и резкими чертами лица. Конь с грохотом опустился на землю, едва не задев Дару.

Фыркая от ярости, сверкая белками глаз, животное натягивало повод, снова пыталось встать на дыбы. В руках всадника вздулись мускулы, его длинные ноги вдавились в боки лошади. В течение нескольких долгих мгновений человек и конь боролись друг с другом. Наконец животное признало свое поражение, издало протяжный прерывистый храп и успокоилось.

Дара не сводила глаз с всадника, словно видела его впервые.

— Что ты здесь делаешь?

Этот вопрос, завершивший череду изощренных проклятий, моментально привел ее в чувство. Дара отступила назад и высокомерно приподняла бровь.

— Я у себя дома. А вот ты что здесь делаешь, хотела бы я знать, в такую пору? И где мой муж?

Конан спрыгнул с лошади. В его движениях было столько суровой силы, что у Дары снова закружилась голова.

На то были весомые причины. Она вдруг отчетливо вспомнила свой сон, так поразивший и напугавший ее: там она и киммериец, поверить невозможно, занимались… Дара встряхнула головой. Наваждение, искушение, бред… в конце концов, ей не в чем себя винить. Это был только сон. К тому же Конан о нем, разумеется, не знал.

— Тариэль остался в Нумалии. А я вернулся, чтобы…

— Чтобы — что? — нетерпеливо спросила Дара, скрещивая на груди руки.

— Тебе угрожает опасность, — сказал Конан. — Я все объясню.

Дара прищурилась.

— Очень мило. И ты явился меня защитить, не так ли? Что ж, весьма признательна, только я покамест не замечаю ничего более опасного для себя, чем твое присутствие.

Кажется, ее слова прозвучали двусмысленно. Оставалось надеяться, что Конан этого не заметит.

Снова загрохотал гром. Отзвуки раската еще не успели умолкнуть, как вспышка молнии залила светом небо и землю. По листьям застучали капли дождя, пыльная дорожка покрылась влажными пятнами.

— Заведи свое чудовище в конюшню и ступай в дом, — сухо проговорила Дара. — Слуг я ради этого будить не собираюсь, сам справишься. И поторопись, пока насквозь не промок. А потом я бы хотела послушать, как ты объяснишь свое появление.

Конан слегка пожал плечами, развернулся и повел жеребца в поводу в сторону конюшен.

Дара возвратилась в дом, только сейчас запоздало сообразив, как нелепо выглядит, полуодетая, с неубранными волосами, среди ночи в темном саду. Наскоро приведя себя в более надлежащий вид, она спустилась вниз, убедившись, что киммериец уже дожидается ее появления. Дара окинула взглядом его высокое могучее тело, от которого исходило ощущение невероятной силы. У нее неожиданно пересохло во рту. Конан шагнул к ней, вздохнув так глубоко, что ткать его одежды едва не затрещала по швам.

— Нет, — Дара отстранилась. — Стой, где стоишь. Я хочу, чтобы ты сразу понял — я вовсе не в восторге от присутствия в своем доме чужого человека, вознамерившегося спасать меня от одиночества в отсутствие Тариэля.

— Ты сама меня не так поняла, — лицо киммерийца, и без ого малоподвижное, сейчас казалось и вовсе каменным. — Я пока еще в своем уме и не собираюсь тебя соблазнять.

Даре стало неловко.

— Извини, я не хотела оскорбить тебя недоверием! Не знаю, что на меня нашло. Наверное, твой жеребец напугал меня слишком сильно. Он настоящий демон!

— Ну да, я не зря назвал его Нергалом. Он молод и плохо объезжен, зато силен и вынослив. Мы с ним добрались до Бельверуса куда быстрее, чем если бы я воспользовался более спокойным животным. И сейчас он уже мне подчиняется.

— Ты сам выглядишь загнанным не меньше своего жеребца. Подожди, я нагрею воды, чтобы ты мог смыть пот. И говори потише, не к чему поднимать на ноги весь дом.

Все-таки Дара не переставала его удивлять! Из ее достаточно откровенной отповеди ничуть не следовало, будто женщина намерена как-то смущаться, общаясь со своим неожиданным поздним гостем.

Напротив, Дара даже не подумала оставить его в одиночестве, пока киммериец, раздевшись до пояса, приводил себя в порядок.

— Итак, я хочу знать, ради чего ты сломя голову примчался в Бельверус, — произнесла она.

Конан стоял к ней спиной, склонившись над лоханью с водой. Под гладкой кожей отчетливо выступали бугры мышц.

— Райбер, — коротко сказал киммериец. — Все дело в нем. Сдается мне, парень не совсем то, за что выдает себя, и я намерен это проверить. Дара, за эти дни не происходило ничего необычного?

Он выпрямился и обернулся, рывком головы отбросив назад волосы цвета воронова крыла.

Отблески огня от камина плясали на его лице — волевом и суровом, но отнюдь не бесчувственном. Подбородок казался тяжеловесным, но гибкие брови прекрасно оттеняли широкий лоб.

— Нет, ничего, — Дара удивилась. А, по-твоему, должно было произойти? Нечто подобное о Райбере ты и раньше говорил. Вот что, начни сначала, иначе мне вряд ли удастся все понять. Мне он кажется вполне обычным, ты утверждаешь обратное. К этому в самом деле имеются основания?

— Да.

Глаза Дары остановились на его плечах и руках, она испытала почти непреодолимое желание коснуться его кожи пальцами, ощутить под ладонями казавшиеся стальными мускулы. Обхватив себя руками, она поежилась, хотя от камина в комнате разливалось ровное тепло.

— Какие? — голос Дары прозвучал резко и нетерпеливо.

— Я привел его в Бельверус, чтобы найти колдуна по имени Аттайя и вынудить того снять с Райбера заклятье, сделавшее его от рождения невидимым. Но парень нашел Аттайю сам, раньше, чем я. Каким-то образом заклятье было снято. Однако боюсь, колдун сделал это не просто так. Он умер и успел передать свою силу Райберу, сделав его своим преемником. К сожалению, я не сразу понял, что произошло, и когда мне стало ясно, решил вернуться и убедиться в своей догадке. Вот о какой опасности я говорил. Я не мог оставить тебя один на один с чем-то таким, чего не понимаю. Любое колдовство таит в себе зло и опасность, которым ты не должна подвергаться.

— Почему ты считаешь, будто я совершенно не способна сама постоять за себя и свою семью, если даже на мою территорию вторглось нечто… неожиданное? — спросила Дара, — Что я непременно растеряюсь и позволю злу торжествовать?

— Потому что ты женщина, — немедленно отозвался Конан. — И это не твоя забота. Неправильно, если женщине приходится самой, в одиночку противостоять какому угодно противнику. Для этого существует мужчина.

— Ну, спасибо, что ты просветил меня на этот счет, — Дара издала короткий язвительный смешок. — Очень благородно с твоей стороны, киммериец. Ты всегда знаешь, что правильно, а что — нет? Даже если ты прав, то существует только один мужчина, который может решать мою судьбу. Я сама выбрала его один раз и на всю жизнь. А все остальное неважно. Все остальное и… все остальные.

— Я не намерен с тобой спорить, Дара, хотя вынужден признать, что твое упрямство может быт совершенно несносным, — Конан ощутил закипающее раздражение. — Что же, Тариэль должен был все бросить и сам примчаться сюда, напревав на поручение твоего отца? И он не мог прислать кого-то вместо себя, так?

— Значит, тебя прислал Тариэль? — уточнила Дара.

— Можно сказать и так.

— Да или нет?