— Дядя Тарас, что с капитаном? — глаза притаившейся в сторонке Леры были полны тревоги. — Он заболел?

— Что-то вроде, — буркнул выпускающий пар мужик. — Ты чего здесь?

— Кричали, вот и пришла, — просто ответила девушка. — Может, ему лекарства какого принести?

— Нету от этой болезни лекарства, дочка.

— Но, может…

— Шла бы ты к себе, Лерка! — повысил голос явно чем-то терзаемый Тарас. — Нечего тут смотреть.

— Хорошо, — девушка оробела. — Только не сердитесь.

— Это ты не серчай на меня, дочка, — старпом потрепал Леру по голове. — Взвинченные мы просто все. Тяжелый отрезок сейчас будет.

— Какой?

— К Датским каналам подходим, — ответил Тарас и, повернувшись обтянутой тельняшкой могучей спиной, загремел сапогами по коридору.

Когда снаружи полился заунывный вой противовоздушной тревоги, устроившийся в будке охранник, крепкий мужик лет тридцати, отчаянно воевал с кроссвордом.

— Полевой цветок, пять букв, — пожевывая кончик ручки, сосредоточенно бормотал он. — Первая «и», последняя «и»… хризантема, что ли? Нет, не подходит…

Донесшийся звук заставил отвлечься от газеты и настороженно поднять голову, словно гончая из травы. Еще несколько секунд потребовалось на то, чтобы идентифицировать разливающийся над городом сигнал. Учения? Все-таки близкое расположение базы ВМФ… Но с какой стати? Да и в новостях бы предупредили… Но на душе становилось все тревожней. Охранник достал из нагрудного кармана формы телефон.

— Миша… мы в зоопарке, — из трубки послышался напуганный голос жены. — Народ как с ума сошел, сирены орут! Это не учения, не знаешь? Дима, отойди от клетки!

Точно, они же собирались сегодня в зоопарк. Вторую неделю сынишка просился посмотреть на томящихся в клетках зверюшек, а он все никак не мог найти время. Вот и сегодня, как назло, захворавший напарник попросил подменить. Выполнять отцовское обещание отправилась жена.

Снаружи гулко грохнуло. В дрогнувшей подземной парковке моргнул и погас свет. Тяжелый, зловещий звук отдаленного взрыва не оборвался, а стал, медленно меняя тембр, превращаться в нарастающий размеренный вой.

Его учили не тушеваться в критических ситуациях, и теперь он сохранил четкость мыслей. Железные пальцы с такой силой вцепились в мобильный, что чуть не смяли его.

— Женя, слушай меня внимательно… — сказал он осипшим голосом. — Нужно убежище…

Вмурованная в грунт бетонная коробка парковки начинала потихоньку дрожать. Словно встревоженная стая птиц, загалдели сигнализацией плотно забившие все пять этажей машины.

— Не слышу! Что? Что нам делать? Я не зн… — мобильник неожиданно замолчал, безжалостно отрезая причитания мечущейся где-то в центре города жены.

— Женя! Женечка!! Дим… Слышите меня!? В подвал бегите! Спрячьтесь куда-нибудь! — в бессильном отчаянии орал в навсегда отключившийся телефон человек. — Гады-ы!

Шваркнув мобильник об пол, он выскочил из будки и, гремя ботинками, побежал к шлагбауму у въезда, над которым была поднята створка ворот. Сирена стихла. В какофонию заполнивших улицу звуков вплетались крики мечущихся в панике людей, детский плач, угрозы и звон бьющегося стекла. Над головой, хлопая крыльями, неслись птицы. Из двора ближайших новостроек раздавался тоскливый собачий вой — словно по умершему хозяину, бездомный пес выл по всему погибающему человечеству. Потом эту собачью поминальную песнь разорвал выстрел, раздавшийся из районного отделения милиции.

Лицо застывшего у въезда на парковку охранника, высушивая слезы с небритых щек, лизнули первые струйки теплого воздуха. Через несколько мгновений они превратились в стремительно несущуюся неистовую и все испепеляющую волну жара. В запасе оставалось всего несколько секунд. Влетев в будку, Михаил что есть силы замолотил по рычагу опускания ворот, но вышедший из строя электронный механизм отказывался подчиняться. Снова кинувшись назад, охранник попытался вручную побороть заклинившую створу, подпрыгнув и повиснув на ней…

В этот момент находящийся через дорогу многоэтажный дом вздрогнул от чудовищного толчка ударной волны и жалобно зазвенел лопнувшими стеклами. Понимая, что уже не успел, Михаил метнулся по покатым пролетам вниз. За его спиной вздымались и стонали автомобили, которые яростно расшвыривала достигшая стоянки атомная стихия. Поделенный на этажи бетонный короб ходил ходуном, с потолка струилась щебенка. Ослепленный и оглушенным случившимся человек остервенело бежал вперед, чудом не оказавшись придавленным прокувыркавшимся над головой автомобилем, смятым, как пивная банка.

Оказавшись на последнем этаже, он рванул в дальний угол и забился в проем между «лэндкрузером» и перевернутым на бок прицепом от мотоблока. Действуя по инструкции на случай столкновения с ударной волной, съежившийся на полу охранник закинул руки за голову и, зажмурившись, разинул рот в беззвучном крике.

Когда закончились последние слезы, Михаил машинально принялся за работу. Военное прошлое и нудные лекции по технике выживания в зоне ядерного взрыва, прослушанные сто лет назад в учебке, диктовали, что делать. От мысли, что он в одно мгновение лишился семьи и будущего, жить не хотелось, но перештопанное мясорубками горячих точек сознание приказывало бороться.

Первое: Пометить свое убежище, чтобы нашли спасатели…

Слава богу, работал фонарь. На пятом и четвертом этажах обстановка казалась нетронутой, и, если бы не погасший свет, можно было подумать, что ничего не произошло. Привычные ряды перетасованных между собой иномарок, воздух с привкусом бензина… Охранник медленно поднимался, настороженно вслушиваясь в гулкое эхо от собственных шагов.

На втором этаже воздух стал более тяжелым и горячим. Многие машины лишились стекол и были беспорядочно сдвинуты со своих мест. Когда он подходил к подъему на первый этаж, жар стал таким нестерпимым, что пришлось повязать лицо шарфом.

Головешки, которые несколько часов назад были автомобилями, еще тлели, покрытые щелкающей окалиной. Под каблуками хрустел обугленный, перемолотый пожарищем мусор из выпотрошенных, разметанных остовов.

Часть входа на парковку обвалилась. Приближающийся к своей развороченной будке мужчина наконец догадался, что массивная глыба, словно пробка, плотно закупорившая собой выезд на улицу, — перевернутая на бок маршрутка, ударной волной воткнутая в ангар колесами внутрь.

С трудом протискиваясь мимо почерневшего остова «газели», мужчина изо всех сил старался не глядеть внутрь. Дрожащей рукой, которая сжимала красный маркер, накарябал на продавленной крыше маршрутки: «Помогите, я здесь!» Быстрее… Каждая секунда вне укрытия увеличивала риск схватить смертельную дозу. Оборачиваться и смотреть на город, мгновенно превратившийся в огромную братскую могилу, не хотелось. Тишина — страшная, небывалая — бетонной плитой придавила мертвый город. Ни шума улицы, ни привычной полуденной суеты, ни детского смеха. Ничего. Кладбище.

А вдруг он остался один? Один-единственный человек во всем в одночасье рухнувшем мире?.. Так, первые признаки паники. К чертям! Едем дальше…

Вернувшись, охранник тщательно забил узкую щель между «газелью» и стеной чем попало. Затем снял с себя одежду, покидав ее на пол, — за короткий промежуток времени, что он был снаружи, на ткань могли осесть радиоактивные частицы. Все открытые участки тела нужно сполоснуть водой.

В ящике рабочего стола, рядом с «дошираком», томилась наполовину пустая бутылка «Ессентуков». Мало, но все-таки. Да и лапшу можно съесть, завтра все равно никто не придет. Чайник только не вскипятить теперь. Значит, будем по старинке — на огне.

Чтобы достать нужное количество воды, Михаил спустился на третий этаж, где машины более-менее уцелели, и, вооружившись дубинкой, под разноголосый клекот сигнализаций стал методично лупить по