На большой тенистой террасе – она была густо оплетена виноградом, и уже посиневшие темные гроздья винных ягод тяжело свисали вниз – за круглым столом, накрытым белой скатертью с бахромой, за кипящим самоваром, который окружали вазочки с вареньем, конфетами, печеньем, сидела пожилая дама в полном одиночестве. При появлении гостя она поднялась из плетеного кресла и пошла Арчилу навстречу.

Екатерина Андреевна в свои шестьдесят четыре года была стройной, сохранившей фигуру, контуры которой подчеркивало длинное летнее платье до пола из легкой бежевой ткани. Выглядела она прекрасно: черты лица не увяли, морщины подтянуты, в серых глазах живость и быстрый ум, густые каштановые волосы, тронутые сединой, собраны на макушке в тугой узел, совсем чуть-чуть макияжа; в движениях рук, в легкой походке – врожденные, не исчезающие с годами грация и артистизм.

– Здравствуйте, здравствуйте! – Голос звучал молодо и приветливо. – Проходите, пожалуйста! Из России гости у нас бывают редко. – В ее русской речи не ощущалось никакого акцента, а только мягко, грассирующе произносилось «р». – Я очень рада.

Поцеловав Екатерине Андреевне руку, московский гость представился:

– Арчил Тимурович Табадзе.

Легкое удивление появилось на лице графини.

– По национальности я грузин, но родился в Москве, вырос в России; на земле предков – благословенной земле! – иногда, если удается, провожу отпуск.

Графиня Оболина засмеялась:

– У нас с вами есть сходство! Я француженка и родилась в Париже. Представьте, была актрисой, снималась в кино… Катрин Валери. Не поверите! Однажды, давным-давно, в другой жизни, маэстро Антониони предложил мне сделать пробу на одну из главных ролей в его картине «Приключение». И как раз в тот же день я встретила своего будущего мужа, графа Петра Алексеевича Оболина. И все! Пропала: стала русской графиней, заболела Россией, выучила язык. Ведь вы в принципе русский?

– Почти, – улыбнулся Арчил.

– А я совсем. – На лицо Екатерины Андреевны вдруг набежала тучка, она ненадолго задумалась. – Что же делать? Наши судьбы в руках Всевышнего. Да что же мы стоим? Садитесь немедленно! Сейчас я вас попотчую чаем, – она снова рассмеялась, – «Краснодарским» – тут у нас недалеко есть магазинчик, эмигранты из Одессы. Или… Постойте! Может, нам, по русскому обычаю, выпить водочки?

– Не откажусь, – быстро согласился Арчил Табадзе, подумав с непонятным сожалением: «Какая прекрасная дама!»

– Маша!

Появилась молодая женщина в переднике.

– Принеси нам, милая, водочки и закусить.

И уже через несколько минут Арчил, удивляясь превратностям судьбы, чокнулся с графиней Оболиной хрустальной рюмкой, в которую на две трети была налита холодная водка.

– Ваше здоровье!

– Ваше здоровье, синьор! И за знакомство!

Арчил выпил залпом и, закусывая острым сыром с кусочками маринованного анчоуса, заметил, что Екатерина Андреевна, тоже выпившая свою рюмку до дна, внимательно наблюдает за ним.

– Интересно… – задумчиво-грустно сказала графиня, – вы пьете водку как истинно русский человек. Точно так же, как пил мой Петя…

– Пил? Вы хотите сказать…

– Да… – И глаза пожилой женщины мгновенно наполнились слезами. – Уже восемь лет я вдова. Петр Алексеевич погиб в автокатастрофе.

– И теперь вы в этом доме живете вдвоем с сыном?

– С сыном, невесткой и двумя внуками. – Екатерина Андреевна улыбнулась сквозь слезы. – Ужасные шалопаи! Сейчас они с матерью на Кипре – там у Петра Алексеевича родственники. Простите… Я вас ненадолго оставлю. А вы не стесняйтесь: наливайте себе еще, закусывайте.

Екатерина Андреевна покинула террасу. Арчил действительно снова налил себе полную рюмку ледяной водки и залпом выпил, не закусывая. «Так… Спокойно. Пока все сходится. Дом, построенный в подражание русскому оригиналу в Ораниенбауме, березы… Восемь лет вдова, то есть Петр Алексеевич погиб в 1989 году в автокатастрофе, как и говорил „наш“ граф. Семья, дети, летние месяцы на море. Значит, „наш“ граф настоящий и, следовательно, он главный организатор похищения „Золотой братины“?… Стоп! Внимание… Не суетись, Арчил. Что-то здесь не так… Сейчас, сейчас все прояснится».

Вернулась графиня – в лице появились строгость, напряжение, под глазами еле заметно припудрено, села в свое кресло.

– Простите, – сказала Екатерина Андреевна тихо. – Говорят: «На все воля Божья». А я все никак не могу примириться со смертью мужа. – Она опять внимательно, даже пристально посмотрела на московского гостя. – Грех, наверно. Но… Ничего не могу с собой поделать. Итак, господин…

– Табадзе.

– Итак, господин Табадзе, у вас какое-то дело к моему сыну?

– Да… То есть как правильнее сказать? Видите ли, Екатерина Андреевна, я журналист, историк- искусствовед, последние годы собираю материалы для книги о фамильном сервизе графов Оболиных «Золотая братина». Вы о нем наверняка знаете.

– Еще бы не знать! – воскликнула графиня Оболина. – Ведь мой сын Алексадр отправился в Москву в связи с этим злосчастным сервизом. Я вам сейчас расскажу вкратце…

Последовал точный и красочный рассказ о «Братине», о завещании деда, графа Оболина: через четверть века после его кончины передать Музею народного искусства в Москве блюдо – последний предмет сервиза, который хранился двадцать пять лет в этом доме Петром Алексеевичем Оболиным, тоже согласно завещанию отца.

– И вот сейчас мой Саша, – закончила свое повествование графиня, – с этой почетной и несколько неожиданной миссией в Москве.

– Как жаль, что мы разминулись, – вздохнул Арчил Табадзе. – Кстати, один мой московский приятель, близкий друг вашего сына, рассказывал, что Александр Петрович тоже занимался историей знаменитого сервиза.

– Кто же этот ваш приятель? – с удивлением спросила графиня.

– Да он каждый год приезжает к вам в Рим, Александр Петрович месяцами отдыхает с ним или в Ницце, или на Капри.

– Назовите этого… вашего приятеля!

– Виктор Станиславович Цукато.

– Первый раз слышу! – И снова графиня Оболина пристально, не отрываясь, посмотрела на московского гостя. – У моего сына нет никакого знакомого из Москвы, и человек с подобной странной фамилией никогда не бывал в нашем доме. – Возникла долгая, тяжелая пауза. – Кто вы, господин Табадзе?

«Все! Пора! И я прав…»

– Извините меня, Екатерина Андреевна, ради бога, за вынужденную ложь. Издержки профессии. Я следователь Федеральной службы безопасности России. Вот мое удостоверение. – От «красных корочек» графиня отмахнулась и с ужасом смотрела на Арчила. – Произошло ужасное, невероятное: в Москве из Музея народного искусства похищен сервиз «Золотая братина».

Графиня прижала руки к лицу и так сидела несколько мгновений.

– Я чувствовала, чувствовала: что-то случилось! Они улетели утром двадцать четвертого – и с тех пор ни одного звука!.. Я извелась…

– Простите, Екатерина Андреевна, – перебил Табадзе. – Вы сказали: «Они улетели», я не ослышался?

– Конечно, они. А кто же еще? Саша и его слуга Никита. Он у нас уже более пятнадцати лет, мальчиком в доме появился. С Александром, считайте, братья. Никто никогда и не скажет, что они господин и слуга.

– Можно взглянуть на фотографию вашего сына? – тихо спросил Арчил.

– Да, разумеется. Маша!

На террасе появилась женщина в белом переднике.