– А! – закуриваю. – Старая болячка. Как только вижу вокруг себя такое количество красивых женщин – цепенею.
Но девушки, кажется, не готовы оценить мою шутку. Звонит мобильный Наташиной подруги, Петя поворачивается к ней, Даша опять ныряет в сумку, а я, используя эти секунды, киваю в Дашину строну, отчаянно сигнализируя Наташе: «У меня с ней ничего не было!!!». Наташа шлет едва заметный воздушный поцелуй.
– Слушай, подержи, пожалуйста! – Даша плюхает мне в руки свою сумку. – Что-то я телефон найти не могу.
– Так значит, ты теперь большая теленачальница, – говорит Наташа, склонив голову набок.
– Он врет! – смеясь, Даша тычет в мою сторону указательным пальцем.
– Ты меня разочаровываешь. – Наташа раскрывает свою сумку. – А я так надеялась, что умные и красивые девушки когда-то начнут управлять страной. Но мои надежды, как обычно, разбиваются о жестокую реальность быта. – Она изображает плачущее лицо, хлюпает носом. – Черт, сигареты закончились. Петь, не угостишь?
– Авек плезир! – Петя услужливо достает из пачки сигарету.
– У тебя шапка сбилась, дай поправлю! – Кажется, она целую минуту возится с его гребаной шапкой, отступает на шаг, оценивает. – Теперь полный вперед.
– Спасибо, дорогуша, – Петя посылает ей воздушный поцелуй.
Играет легкий лаунж, и все начинают улыбаться как по команде. Разговор делается бессодержательным, и со стороны может показаться, что все мы ну просто не разлей вода друзья. И только легкие капли пота, которые я чувствую на своем виске, указывают на то, что в воздухе кружит с десяток шаровых молний.
– Я хотел бы к вам прислониться, да боюсь обжечься о звезды, – звучит слева, и я, сука, знаю, чей это голос.
– Ой, Олежка! – Даша радостно бросается на грудь Хижняку.
– А вечеринка уже закончилась или так и не началась? – он целует ее в щеку. – Что-то я запутался.
На Хижняке черная футболка с надписью «We are Pigs», голубые джинсы и белые кеды. В целом прикид на десятку, блядь.
– Ты пришел, и все разом ослепли. Не верят, что ты – это на самом деле ты! – глушу в себе раздражение я. – Предупреждать надо было организаторов, народ в панике. Сам Хижняк здесь!
– Я думал, ты подготовишь зрителей, разогреешь... – Хижняк раскланивается.
А я внезапно понимаю, насколько пьян, потому что, задрав голову к небу, старательно выговариваю:
– Это все равно, что представить себе
– Мальчики и девочки! – торжественно говорит Наташа. – Оставляем вас поговорить о ваших важных телевизионных делах. Встретимся у бара.
– Что может быть важнее цвета лака на женских ногтях? – Хижняк быстро раздевает ее глазами, рождая во мне желание немедленно его уничтожить.
– Только цвет лака на мужских. У тебя хороший маникюр! – Она обращается к метросексуалу. – Петенька, проводи меня до туалета, боюсь не прорваться сквозь толпу веселящихся.
– Считай, что уже прорвалась, – говорит он и театрально подает ей руку.
– Реально, нужно выпить! – Хижняк обводит окрестности презрительным взглядом. – А то я трезвый, боюсь, не постигну всю полноту радости, правда, Даш?
И Даша послушно говорит «правда», а он треплет ее по плечу, она игриво льнет к нему, не переставая при этом сверлить меня глазами. К горлу подкатывает комок, я делаю шаг назад, достаю телефон, имитируя неотложный разговор, и сбегаю к краю террасы. Убедившись, что Даша под руку с Хижняком свалила, я перегибаюсь через перила и блюю. Перед глазами плывут цветные круги, желудок отчаянно сводит, но становится значительно легче. Глаза слезятся, я смотрю на город сквозь пелену и не понимаю, от чего меня на самом деле стошнило – слишком много виски или слишком много Москвы?
Иду в лофт, бреду по стенке, стараясь не смотреть в зал и не попасться никому на глаза, отстаиваю короткую очередь в туалет, там долго плещу на рожу холодной водой, вытираюсь салфеткой, возвращаюсь в зал.
Ищу Наташу в толпе, вижу, как мелькает ее платье среди извивающейся массы на танцполе, подхожу ближе, продираюсь через толпу, толкаю плечом какую-то девушку, слышится недовольный возглас.
«
Прямо передо мной парень в бейсболке
– Этого еще не хватало! – толкаю его в грудь, иду дальше, он что-то бурчит. Встречаюсь с двумя малознакомыми журналистками из «Tattler», делаю с ними пару танцевальных движений, краем глаза держу в поле зрения Наташу, посылаю девушкам полуулыбки и продвигаюсь вперед.
Наконец я протискиваюсь к ней и перед тем как обнять ее сзади за талию, кто-то сует мне в руки стакан с мохито.
– Ты решила спрятаться? – шепчу ей в ухо.
– Что? – оборачивается совершенно незнакомая девушка.
– Ой! – Я плотно краснею. – Абсдача!
– Проблемы? – бычит взявшийся ниоткуда накаченный телок в футболке
– Никаких, – поднимаю руки. – Я вашу девушку со своей перепутал.
– Чтобы Таню с кем-то перепутать... – Он угрожающе сдвигает брови.
– Это только так кажется! – Прежде чем он успевает ответить, сую ему в руки бокал с гребаным мохито и отваливаю.
In between what I find is pleasing and I’m feeling fine Love is so confusing, there’s no peace of mind If I fear I’m losing you It’s just no good you teasing like you do, —
продолжает мяукать
Брожу, пошатываясь, среди диванов, выхожу на террасу, заглядываю в лица людей, и нигде, нигде ее не вижу. На балконе меня увлекает под руку директор ивентагентства с просьбой сфотографироваться на фоне какого-то баннера. И я хочу сообщить ему, что фотографироваться не буду, ссылаясь на то, что я лицо канала, но выговорить это не получается, главным образом потому, что я не помню, как его зовут.
В итоге в тот момент, когда нас щелкают, я срываю с головы стоящей неподалеку девицы бейсболку и закрываю ею лицо. Всем это дико нравится, и меня просят остаться еще для пары кадров, но ноги уже уносят меня прочь.
Наташи нет нигде, равно как и ее друзей. Остается минимальный шанс поймать ее в туалете. Я стою минут пять, исподлобья изучая каждую выходящую девушку. Потом делаю попытку позвонить, но телефон отключен. Вне зоны действия сети. Вне моей зоны.
