— Я знаю, ты со мной не согласен, — добавил Энтони, пока Билл читал, — но ты увидишь, что я прав.

Билл поднял глаза от листка и радостно закивал. Он забыл про гольф и Бетти, и все прочее, слагавшееся в его мир последнее время. Это было то, что надо. Это была жизнь!

— Ну, — начал он неторопливо, — соль в том, что я знаю Марка. Ну, а Марк…

Энтони уже соскользнул со скамьи и осторожно спускался в канаву. Он намеревался ползти по ней, пока не покажется сараюшка. Шаги, которые он услышал, казалось, звучали под сараюшкой. Вероятно, в ее полу был люк. Кто бы это ни был, услышав их голоса, он, наверное, счел, что имеет смысл послушать, о чем они говорят. Ему было достаточно только чуточку приоткрыть дверь, самому не показываясь. Если так, то Энтони установит без малейших для себя затруднений, куда приводит подземный ход. Но когда Билл повернет голову и начнет говорить через спинку скамьи, подслушивающий будет вынужден высунуть голову наружу, чтобы разбирать слова, и тогда Энтони сможет выяснить, кто он. А если он рискнет покинуть свое убежище и поглядеть на них через верх канавы, гот факт, что Билл говорит через спинку скамьи, одурачит его, внушив мысль, будто Энтони все еще там — без сомнения, сидит в траве за спинкой скамьи, болтая ногами с края канавы.

Он быстро, но совершенно бесшумно, прошел половину длины лужайки до первого угла, осторожно обогнул его, а затем, с еще большей осмотрительностью, миновал ее ширину до второго угла. Он слышал, как Билл, полагаясь на свое знакомство с характером Марка, доказывает, что это, то и другое не могло не произойти, и одобрительно улыбнулся. Билл был отличнейшим заговорщиком и стоил сотни Ватсонов. Приближаясь ко второму углу, он замедлил шаг, а последние несколько ярдов проделал на четвереньках. Затем растянулся во всю длину, и дюйм за дюймом его голова высунулась из-за угла.

Сараюшка была в двух-трех ярдах слева от него у противоположной стороны канавы. С того места, где он лежал, она была видна ему внутри почти вся. Ничего словно бы не изменилось с того момента, как они ее покинули. Ящик для шаров, газонокосилка, каток, открытый ящике крокетными принадлежностями…

— Черт подери! — сказал Энтони про себя. — Это же надо!

Крышка второго крокетного ящика тоже была откинута…

Билл как раз поворачивался, и расслышать его голос становилось труднее.

— Ты понимаешь, о чем я, — говорил он. — Если Кейли…

И из второго крокетного ящика возникла черная голова Кейли.

Энтони неудержимо хотелось испустить одобрительный вопль. Мгновение он заворожено смотрел на этот необыкновенный крокетный шар, который столь эффектно появился из ящика, а затем с неохотой пополз назад. Оставаться там ничего не дало бы, а вот потерять можно было многое, так как Билл явно начал сдавать. Со всей быстротой Энтони обежал канаву и занял свое место позади скамьи. Затем встал, потянулся, широко зевнув, и сказал небрежно:

— Да не изводи себя, Билл, старина. Пожалуй, ты прав. Ты знаешь Марка, а я нет, и в этом разница. Сыграем партию или пойдем спать?

Билл взглянул на Энтони в поисках вдохновения и, почерпнув его, сказал:

— Одну партийку, хорошо?

— Ладненько, — сказал Энтони.

Однако Билл был слишком взбудоражен, чтобы играть серьезно. Энтони, наоборот, казалось, думал только о шарах. Он с большой расчетливостью играл десять минут, а затем объявил, что идет спать. Билл встревожено посмотрел на него.

— Все в порядке, — засмеялся Энтони. — Можем поговорить, если хочешь. Только сначала давай уберем их.

Они спустились к сараюшке и, пока Бил убирал шары, Энтони подергал крышку закрытого крокетного ящика. Как он и ожидал, она оказалась запертой.

— Ну, — сказал Билл, когда они шагали назад к дому, — я вот-вот лопну от нетерпения. Кто это был?

— Кейли.

— Господи! Где?

— Внутри второго крокетного ящика.

— Не валяй дурака.

— Это чистая правда, Билл. — И он рассказал ему, что видел.

— Разве мы не пойдем поглядеть? — спросил Билл с горьким разочарованием. — Мне не терпится его исследовать. А тебе нет?

— Завтра, и завтра, и завтра. Мы сейчас увидим, как Кейли возвращается этим путем. К тому же я хочу войти туда с другого конца, если смогу. Но сильно сомневаюсь, что нам удастся это устроить, не выдав себя… Погляди, вот и Кейли.

Они увидели, как он направляется по подъездной аллее в их сторону. Когда расстояние сократилось, они помахали ему, а он — им.

— Я гадал, куда вы подевались, — сказал он, подходя. — И думал, что, пожалуй, найду вас здесь. А не пора ли и на боковую?

— Пора, пора, — сказал Энтони.

— Мы сыграли партию в боулинг, — сказал Билл, — и болтали, и… катали шары. Та еще ночка, верно?

Но дальше, пока они шли к дому, он предоставил разговаривать Энтони. Ему хотелось поразмыслить. Теперь, казалось, не оставалось сомнений, что Кейли — злодей. Биллу еще никогда не доводилось соприкасаться со злодеями. Как-то нечестно со стороны Кейли; довольно подло так водить за нос своих друзей. Сколько в мире непонятных типчиков… непонятных типчиков с секретами. Взять хотя бы Тони, тот первый раз, когда они познакомились в табачной лавке. Кто угодно подумал бы, что он служит там продавцом. А Кейли? Кто угодно подумал бы, что Кейли — обыкновенный респектабельный человек. А Марк… Черт подери, ни в ком нельзя быть уверенным. Другое дело Роберт. Все только и говорили, что Роберт темная личность.

И при чем тут мисс Норрис?

При чем тут мисс Норрис? Этот вопрос Энтони уже задал себе еще днем, и теперь ему казалось, что он нашел ответ. Лежа в постели этой ночью, он заново собирал свои идеи и рассматривал их в новом свете, который события этого вечера бросили в темные уголки его мозга.

Разумеется, вполне естественно, что Кейли, едва выяснилось, что произошла трагедия, захотел избавиться от гостей. И ради них не меньше, чем ради самого себя. Но он чуть-чуть слишком поторопился предложить это, а затем перейти отелов к делу. Они были выдворены, едва запаковали свои вещи. Мысль, что они у него в руках, и от него зависит уехать им или остаться, вполне могла прийти им самим. Однако альтернативы им предоставлено не было. Мисс Норрис высказала желание сесть в послеобеденный поезд на узловой станции с явной надеждой таким образом подвергнуться драматическому перекрестному допросу детективом с проницательным взглядом. И была тактично, но неумолимо принуждена воспользоваться более ранним поездом вместе с остальными. Энтони и тогда почувствовал, что Кейли в условиях трагедии, столь внезапно обрушившейся на дом, следовало быть одинаково равнодушным к ее присутствию или отсутствию. Однако равнодушным он не остался, и Энтони сделал из этого вывод, что Кейли настоятельно требовалось ее отсутствие.