— Чтобы поговорить с Джорджем Хейвудом.

— О чем?

— О его визитах в тюрьму Теколото к Альберте Хейвуд.

— Что за глупости? — недоуменно спросила она. — Вы отлично знаете, что Джордж прекратил отношения с Альбертой много лет назад. Я вам говорила.

— То, что вы мне говорите, не всегда бывает правдой.

— Ну хорошо, я привираю иногда, но в тот раз сказала правду.

— Если так, — заметил Куинн, — то у вас неточные сведения, Вилли. Джордж навещает сестру каждый месяц.

— Я вам не верю. Какой ему смысл притворяться?

— Это один из тех вопросов, которые я собираюсь задать Джорджу сегодня, если уговорю его встретиться со мной.

— Не уговорите.

— Почему?

Она прижала руки к животу и согнулась, словно превозмогая острую боль или спазм.

— Его нет. Он позавчера уехал.

— Куда?

— На Гавайи. У него последние месяцы было обострение астмы, и врач посоветовал переменить климат.

— Когда он вернется?

— Не знаю. Все произошло неожиданно. Три дня назад он вошел сюда и заявил, что следующим утром отправляется отдыхать на Гавайи.

— Он попросил вас заказать ему билет?

— Нет. Сказал, что все сделал сам. — Вилли достала из кармана платок и приложила его ко лбу. — Это был гром среди ясного неба. Я столько месяцев носилась с идеей — или, если хотите, мечтала, — как мы будем отдыхать в этом году вместе! А тут — нате вам. Гавайи. Без меня. И неизвестно на сколько.

— Вот почему вы впали в отчаяние?

— Но сказать-то он по крайней мере мог? Какой-нибудь пустяк: жаль, что я еду без тебя, Вилли, или еще что-нибудь. А он и этого не сказал. Мне страшно. Я боюсь, что это конец.

— Вы преувеличиваете, Вилли.

— Нет. Я бы рада была с вами согласиться, но не могу. Джордж изменился. Это другой человек. Прежний Джордж — мой Джордж — всегда планировал отдых заранее, у него все было расписано: куда едет, на сколько, где остановится, чем будет заниматься… А позавчера он сказал мне только, что утром улетает. Теперь вы видите, что я не зря дергаюсь? Я не могу отделаться от мысли, что он не вернется. Мне все время вспоминается О'Горман.

— Почему О'Горман?

Она снова приложила платок ко лбу.

— Как внезапно все кончилось. Я должна была уговорить его взять меня с собой. Тогда, если бы самолет разбился, мы бы погибли вместе.

— Зачем так мрачно, Вилли? Позавчера авиационных катастроф не было, и в данный момент Джордж скорее всего пьет мартини, а загорелые аборигенки исполняют перед ним хула-хула.

Вилли посмотрела на него ледяным взглядом.

— Если вы считаете, что такая картина меня может развеселить, то ошибаетесь. Загорелых аборигенок еще не хватало!

— С орхидеями в волосах.

— Орхидеи растут у меня на клумбе. Загар не проблема, и хула-хула я тоже станцую, если надо.

— Я бы с удовольствием посмотрел, как вы это делаете.

— Да?

— Да.

— Бросьте, Куинн. — Она с досадой махнула рукой. — Вы не мой тип, а я — не ваш. Мне нравятся мужчины постарше и поувереннее, не те, которые знают, куда идут, а те, которые уже пришли. Рай в шалаше у меня был. Благодарю покорно. Теперь я хочу надежности. А вы до сих пор толком не знаете, чего хотите.

— Ошибаетесь, знаю. Во всяком случае, догадываюсь.

— И давно?

— С тех пор, как меня пару недель назад перевернуло и подбросило.

— Сильно расшиблись?

— Прилично. Но я уже встал на четвереньки. Вы когда-нибудь слышали о Башне Духа?

— У меня была набожная тетка, которая питала пристрастие к подобным выражениям.

— Это не выражение, а реально существующее место в горах недалеко от Сан-Феличе. Я был там дважды и обещал наведаться в третий раз. Кстати, у вас в детстве были угри?

Ее аккуратно выщипанные брови поползли вверх.

— С вами все в порядке?

— Не знаю. Но я хотел бы получить ответ на свой вопрос.

— У меня угрей не было, — она говорила медленно и раздельно, как с идиотом, — они были у моей младшей сестры, и она избавилась от них, протирая лицо по семь раз на дню нортоновским лосьоном. Кроме того, она не ела сладкого и жирного. Вы удовлетворены?

— Да. Спасибо, Вилли.

— Если я спрошу, почему вас это интересует, вы, конечно, не…

— Я, конечно, не…

— Странный вы человек, — задумчиво сказала Вилли. — И наверняка слышите это не в первый раз.

— Разумеется. Таких идеальных, как Джордж, мало.

— Я не говорила, что он идеальный, — резко сказала она, словно увидала вдруг Джорджа в окружении загорелых аборигенок. — Для начала, он невероятно упрямый. Весь в мамашу. Если Джордж что-то решил, то действует напролом, совершенно не задумываясь, что я… что думают другие.

— Например, ни с того ни с сего улетает на Гавайи.

— Вот именно.

— Вы уверены, что он отправился на Гавайи?

— Разумеется. А что?

— Вы его видели перед отъездом?

— Естественно.

— Где?

— Он приходил ко мне попрощаться, — сказала Вилли. — Собирался доехать до Сан-Феличе, оттуда лететь в Лос-Анджелес, а там пересесть на самолет до Гонолулу.

— Машину он оставил в аэропорту Сан-Феличе?

— Да.

— Там нет гаража.

— Значит, есть где-то поблизости, — неуверенно сказала она.

— Наверное. Какая у него машина?

— Зеленый «понтиак». Почему вы задаете столько вопросов? Мне страшно. Вы подозреваете, что Джордж не улетел на Гавайи?

— Я хочу удостовериться, что он именно там.

— У меня не было никаких сомнений, пока не появились вы со своими намеками! — с обидой сказала она. — Или вы специально хотите нас поссорить, по своим соображениям?

— А что, между вами не было ссор?

Она сжала зубы, в одну секунду сделавшись старше и сильнее.

— Я умею с ним ладить. Если бы не мамаша…

— Понимаю, — сказал Куинн. — Я тут на днях узнал кое-что о Джордже из источника, который считаю