минировать не стали, а потом и нужды не было, поскольку через несколько дней рванул Четвёртый реактор, резко появились другие проблемы и этот проект под шумок свернули. Начальник мой потом краем глаза эти бумаги видел как-то, говорилось там что-то совершенно нереальное, что детишки эти, по сути, являлись не то одним существом, не то коллективным разумом и вроде как дали они слово не трогать людей на условиях, если люди не будут трогать их. Своё слово они держат, как я понимаю — Детского Сада боятся, про него ходят слухи, но если в него не лезть, то последствий от общения с его обитателями можно не опасаться. Вот и сказочке конец.

— И много у тебя таких баек в загашнике? — озадаченно поинтересовался Хендрикс.

— Предлагаешь мне их все рассказывать тут? Мне же вас всех потом пристрелить придётся, как получивших доступ к информации повышенной секретности.

— А мы тебе подписку о неразглашении дадим, — усмехнулся Хендрикс. — Можем даже для уверенности и под попку дать.

— Ладно, юморист, отдохнули и хватит. Подъём.

Дорога постепенно поднималась на вершину холма, через некоторое время сбоку от неё появились железнодорожные пути. Посовещались и решили всё же идти по ним, во избежание внезапных встреч. Шли в молчании, опасливо косясь на запад. Спустя час в отдалении на западе показалось небольшое двухэтажное здание, окружённое деревьями. Не сговариваясь, все дружно прибавили шагу, стараясь делать это не в ущерб осторожности.

— Гвоздь, а Гвоздь, — поинтересовался у того Хендрикс через полтора часа. — Поделись сакральным знанием, куда идём мы с пятачком и с нами наш кагал? Оно понятно, что у вас, шпиёнов, скрытность это профессиональное, но кто знает, может что подсказать сможем?

— Ты про Пансионат слышал что-либо?

— Было дело. Ну в том плане, что только слышал.

— Так вот те господа, которые за артефакты и прочее дают хорошую денежку, по словам Борща, планировали организовать в том месте вроде как временную стоянку, чтобы все имевшие отношение к Институту могли собраться.

— Так это нормально вполне, только зачем скрытничать с нами надо было?

— А потому что именно в ту сторону укатили те самые вояки, которых мы видели ранее. Когда не знаешь, куда и зачем идёшь, поневоле становишься более осторожным, поскольку не знаешь, к чему тебе готовиться.

— А чего тогда сейчас нам рассказал?

— Да потому что уже почти пришли, километр до него. Сейчас через некоторое время где-нибудь в сторонке засядем и обмозгуем, что нам дальше делать. Без разведки туда соваться не стоит.

Посовещались и решили, что как бы ни хотелось быстрее добраться до Пансионата, но делать это всё равно лучше под покровом темноты, поскольку хоть и небезопасно, но неизвестно, есть ли там кто и если есть, то насколько радушным будет приём для четверых странников. Углубились в заросли кустарников, попутно матерясь на изобилие Жгучего Пуха, нашли сравнительно чистое и незаметное с дороги место, где и устроились на привал.

Пансионат находился в небольшом лесном массиве, и вела к нему всего лишь одна дорога, порядком растрескавшаяся от времени. Судя по поломанному кустарнику, имевшему неосторожность вырасти на ней, движение последнее время по ней было достаточно интенсивным. Матрас предложил идти по кустам и даже полез туда на разведку, но достаточно быстро вылез и заявил, что там всё намертво заросло Жгучим пухом. Гвоздь решил сползать по обочине дороги вперёд. Через час вернулся и обрадовал всех, что кроме попавшего в Карусель БТРа на дороге ничего нет, а вот у самого Пансионата стоит один просто сожженный танк, два грузовика с таким видом, как если бы ими в футбол играли титаны, ещё один танк с оторванной башней и валяется несколько мёртвых вояк. Движений на территории не заметно, пулемётных точек не обнаружено, засад вроде нет. Разделились на пары и на всякий случай ползком двинулись по обочинам дороги. Максу выпало быть напарником Гвоздя.

Картина во дворе была и впрямь нерадостной. На кого бы не наткнулись вояки, но отпор им был дан знатный. Чем залепили по второму танку было непонятно, но судя по всему, от этого попадания у него сдетонировал боезапас, благодаря чему танк лишился башни, а два находившихся с ним в тот момент рядом Урала приобрели весьма подраные борта, не говоря уж об искорёженных корпусах в целом. Первый же танк имел такой вид, как если бы над ним долго работали огромной паяльной лампой. Результатом этого акта технофашизма являлись частично оплавленные траки, изогнутое по воздействием высоких температур дуло, а также почерневший от сажи и обуглившейся краски корпус. Над всем этим великолепием веяло несчисленное количество мух, привлечённых запахом разлагающейся плоти. Воронки от взрывов, чёрные пятна засохшей крови на асфальте, а также изрешечённое пулями и снарядами малых калибров здание Пансионата являлись ещё одним молчаливым свидетельством либо упорства вояк, либо решительности их противников стоять до последнего. По всей видимости, победа осталась за вторыми. Довершали картину несколько Жарок, Холодильников и Каруселей, в одной из которых величественно и неторопливо вращался БТР.

— А ведь тот оплавленный явно на Сковородку попал, как ещё не взорвался, вот что непонятно, — Гвоздь задумчиво смотрел на картину прошедшей битвы. — Датчики им отшибло что ли?

— Карма у него хорошая была, в отличие от собрата. Тому безбашенному по полной программе выписали, — продолжил Хендрикс. — Жмуриков обыскать бы не мешало, боезапас там, может ещё что полезное. Им-то оно уже без надобности.

— Хендрикс дело говорит, — согласился Матрас. — Неизвестно, куда дальше пойдём, и что нас там ждёт.

— Лады. Только быстро, — Гвоздь осматривал в прицел окна главного пансионатского корпуса. — Здание парами осматривать будем. Хреново, что в потёмках это делать придётся.

Со стороны дороги раздался скрежет. Все резко обернулись и увидели поворачивающуюся в их сторону башню болтающегося в аномалии БТРа. Слов не требовалось — бросились врассыпную по кустам. Раздался гулкий выстрел из КПВТ и на борту одного из грузовиков расцвёл огненный цветок, осветивший окрестности в оранжевый цвет. Башня БТРа продолжала со скрежетом поворачиваться, пытаясь найти цели, порой выстреливая, когда ей казалось, что цель попала в прицел…

Рядом с Максом что-то глухо ухнуло, и он почувствовал мягкий, но при этом мощный толчок в спину, с силой отправивший его на землю. Автомат вырвало из рук. В ушах возник свист, заглушивший все прочие звуки, голова закружилась и появилась тошнота. Где-то как будто вдалеке раздавались удары молота по листовому железу и чьи-то крики. В глазах потемнело, и Нимов отключился.

— Башка-то гудит как, и не слышно ничего — к Максу постепенно возвращалось сознание. — Слишком тихо. Оглох я что ли? Чем же это меня так? Вроде даже цел, вот только ощущение такое, будто на мне сидит слон. А ствол, ствол-то где?

Вокруг стояла ирреальная тишина, изредка нарушаемая звуками падающих с листьев капель — единственного звука в этом лесу. Макс закашлялся и открыл глаза, впрочем кроме окружающего его кустарника и ночной темноты он не увидел более ничего. Постепенно вспоминались предшествовавшие отключке события. Близкий взрыв, вогнавший Макса в землю, отдавался эхом в каждой мышце до сих пор. Снова начало подташнивать. Нимов пришёл к выводу, что контузия является уже свершившимся фактом и с ней что-то надо делать. К счастью его рюкзак по прежнему был у него на спине, а значит были и медицинские средства, но тут до Макса окончательно дошло, где он сейчас находится, потому не мешало бы поискать более укромное место для приведения себя в порядок, нежели кусты где-то рядом с Пансионатом. Хотя для начала было бы нелишним определить местоположение остальных участников группы.

Результаты, которые выдал комп, Макса не обрадовали категорически и в какой-то момент он даже подумал, что устройство попросту сломалось. Выходило, что Гвоздь, Хендрикс и Матрас либо мертвы, либо находятся вне пределов охвата радара. В любом случае раскладывалось всё так, что надеяться теперь Максу оставалось только на себя самого. Он включил ПНВ и содрогнулся — рядом с ним стоял кто-то, одетый в точно такую же броню, как и у него самого.

— Оклемался? — произнёсший это голос был знакомым. — Я не решался тебя дёргать ранее — не был уверен, что ты вообще можешь двигаться. Скорую, сам понимаешь, сюда не вызовешь, а я тут один и на