безразлично.

Через двадцать минут пятикилограммовый кусок мяса был положен в двойной пакет, куда для вящей сохранности добычи отправился и найденный по дороге артефакт «льдинка». Определённо на ужин вырисовывался шашлык.

Радовал тот факт, что ещё будучи живым, Шура, во время своих скитаний по Зоне, составил некое подобие карты, нарисованной от руки, с привязкой к непонятно почему работавшей системой позиционирования на местности. Особой детальностью эта карта не отличалась, однако некоторые обозначения уже были ценны тем, что позволяли избежать ненужных и небезопасных встреч. Были на ней также обозначены тайные, как показалось Максу, тропинки, некоторое количество убежищ, а также несколько схронов. Особенно порадовало Макса обозначение, помеченное как «Борщ», соседствующее с квадратом, внутри которого было написано «Завот Арбита». Про «Орбиту» Нимов что-то слышал от Никонова, но вспоминалось только то, что место там неспокойное.

То, что покойный товарищ Суперпупер пёр напролом, невзирая на преграды и обходя их только тогда, когда проломиться сквозь них не получалось, Нимов понял ещё с самого начала, пытаясь следовать проторенным им маршрутом. Однако аномалии покойный обходил, явно каким-то образом их ощущая. Иногда маршрут пересекал тропинки, протоптанные то ли людьми, то ли животными, а один раз даже пересёк дорогу, впрочем, тут же снова повёл на обочину. Несколько раз Макс едва не влетал в заражённые радиацией участки, которая Суперпуперу, по всей видимости, была безразлична. Порой на горизонте появлялись собаки и свиньи, но приближаться ни те ни другие не торопились — возможно не чуяли, а может для этого была и другая причина. Пакет с мясом затвердел и дышал холодом.

На карте возник прямоугольник с обозначением «вогон». И правда — поднявшись на холм, Макс увидел вдали строительный вагончик, около которого сидело трое сталкеров и что-то жарили. Нимов на всякий случай залёг в траву — он не мог решить, выходить ли ему к мужикам в открытую, или же всё-таки подождать и понаблюдать.

Постепенно начало темнеть. Один из сталкеров достал из вагона гитару и начал на ней что-то брынчать, двое же других попросту развалились у костра. Прислушавшись, Макс понял, что репертуар явно не блатной и облегчённо вздохнул — общаться с бандюгами у него не было ни какого желания, а никаких пометок на суперпуперской карте относительно обитателей вагончика не было. Нимов решил подобраться поближе.

Комп дёрнулся — одна из точек сменила цвет с жёлтого на зелёный, а вместе с тем один из сталкеров вскочил и направил ствол своего 74го в сторону штабеля бетонных плит, за которыми прятался Макс. Двое других последовали его примеру.

— Парень, выходи. Я знаю, что ты там прячешься.

— Я вот тоже знаю, где вы находитесь. Обходить не пытайтесь — вы у меня как на ладони все.

— Гвоздь, — один из сталкеров подошёл к обладателю компа с пропуском на научные базы Института, — ты кого там спалил? У нас с Хендриксом на радарах всё чисто.

— А он у вас и не высветится. Это ботаник, а у них всё не так, как у людей. Слышь, пробиркин, — это относилось уже к Максу, — выходи. Правда, не обидим.

Вот за что Нимов был благодарен Михалёву и Камышевскому, так за проделанную ими разъяснительную работу на предмет полезных свойств различных артефактов как по отдельности, так и в комбинациях. Что-то Макс знал, но что-то стало для него в новинку. Особенно он оценил комбинацию «вспышки» и «каменных мозгов», усиливающей у использующего устойчивость к неприятным ощущениям воздействия пси-излучения. Поразмыслив, Нимов сделал у себя в памяти пометку, что возможно эта комбинация может сводить постэффекты от использования комповой системы ментального формирования изображения на нет и при случае надо будет это проверить. Вспышка Максу досталась от Шибахары по наследству, а «каменные мозги» ему пришлось выбивать из под куста, попавшегося на суперпуперском пути и обтянутого «тухлым пудингом» — то ли аномалией, то ли каким-то растением, вызывавшим при попадании на кожу жертвы неудержимую у той диарею. Получив всё необходимое для создания комбинации, Нимов решил поэкспериментировать и результатом остался удовлетворён — хоть в глазах слегка мельтешили мухи, но головной боли и слабости не возникало. Оставшиеся на тот момент полдня Макс провёл в своеобразной тренировке, одновременно двигаясь по известному маршруту, попутно наблюдая его на «правом экране» и балуясь с левым — он учился заходить и выходить из меню, а также набирать текст усилием мысли. Хоть голова и не болела, но напряжение ощущалось.

То, что Гвоздь (так звали обладателя компа, отобразившегося зелёной точкой на максовом радаре) принимал за молчаливое раздумье, на самом деле было сопоставлением его физиономии с лицом некоего Сени Гвоздя, значившегося в списке внештатных сотрудников Базы. Стоило только прозвучать прозвищу, как на экране поиска у Макса возникло слово «гвосьть». Выругавшись про себя и исправив опечатки, Нимов запустил наконец поиск и убедился, что обладатель зелёной точки и вправду является тем самым, за кого себя выдаёт. Неприятностей вроде бы не обещалось.

— Сеня, я выхожу, только вы не стреляйте. Я вам тут подарок принёс, шашлычку намутим. Макс вышел к костру, раскрыл пакет и вынул из него «льдинку».

— Тут килограмм пять где-то, на нас на всех хватит. А, да, меня Максом зовут.

— Ты откуда такой вылез-то? — взгляд Гвоздя сквозил недоверием.

— С Третьей. Сеня, не параной. Сам же всё на своём радаре видел. Если бы я хотел вас положить — приложил бы по вам подствольником вон с того холма, а не выходил чуть ли не с поднятыми лапками. Вы ж здесь как на ладони.

— Разумно, — Гвоздь опустил автомат. — Так зачем ты к нам пошёл? Может тут бандюки сидели бы, с крадеными компами, взяли б они тебя тёпленьким…

— А то по вам не видно, что вы не бандюки. Ваши разговоры на всю ложбину слыхать, так орёте, да ещё и от стен вагона отражается. Были б вы бандюками — не разговаривали бы сейчас.

— Это он верно подметил, про вопли наши, — один из сталкеров снова присел костру. — Гвоздь, он дело говорит.

— Это что, мясо? — другого сталкера явно озадачил полиэтиленовый пакет с изморозью внутри в руках Нимова.

— Ага. Свинина, первой свежести, личноподстреленная и свежемороженая. Её есть вообще можно?

— Знатного зверя завалил. Сам? — в голосе Гвоздя прозвучали нотки уважения.

— Не совсем. Собачки под чутким руководством психи-псюхи начали, ну а я, если можно так сказать, расставил бронебойными точки над i в финале. С жирной кумулятивной напоследок.

— Да без разницы. В Зоне вегетарианство не в почёте. Что кабан, что плоти, что псевдо-гиганты. Есть захочешь — ещё не такое съешь.

Присели у костра, нанизали мясо на куски арматуры, зарядили его на готовку, разговорились. Звали двух других сталкеров Колей Матрасом и Димой Хендриксом, и вёл их Гвоздь к научникам, как перспективных работников, поскольку Борщ, по его словам, ну совсем цены на артефакты начал опускать, а на снарягу — задирать.

— Так что выгоднее теперь с ботаническим народом работать, хоть и ходить до ваших баз не близкий свет, — подытожил Гвоздь.

— Не светит вам на институтских базах ничего.

— Это почему? — недоверчиво поинтересовался Хендрикс.

— Позакрывали их все. Только меня не спрашивайте о причинах. Можете не верить и сходить убедиться в этом сами.

— Гонишь, — Матрас настороженно смотрел на Нимова.

— Вот только не говорите, что про смещение границ и полную изоляцию не слышали.

— Что-то такое проскакивало, но как-то неуверенно, — Гвоздь поворачивал импровизированные шампуры. — То есть ты хочешь сказать, что из Зоны сейчас не выйти?

— Именно. Теперь и думайте, зачем мне к Борщу надо. Мои к центру ушли, а я вот от них отбился. Может Борщ что подскажет. Он же с нашими работал, они могли и к нему зайти по пути.

— Гвоздь, а ты знаешь, — Матрас помрачнел — я ему верю. Помнишь ту колонну с танками и БТРами, от которой дня четыре назад прятались? Не припоминается мне такого, чтобы вояки таким числом по Зоне