оказалось — стадо резко сплочалось вокруг большой и старой свиноматки, одной из первых участниц эксперимента, при попытках людей к ней приблизиться. Свиноматка явно имела признаки мутации, проявлявшиеся в возникновении у неё на лбу обширной опухоли.

Поняв, что эксперимент становится непредсказуемым, учёные решили извлечь хавронью-доминанту из стада, предварительно отписавшись вышестоящему руководству о происходящем. Приехавшая аж из самой Москвы комиссия постановила: эксперимент прекратить, свиноматку с парой подчинённых ей хряков для дальнейших наблюдений и вместе с записями о ходе эксперимента переправить в институт Экспериментального Животноводства г. Припяти, а всех остальных облучённых свиней пустить на мясо, которое перед употреблением надлежит проверить на соответствие стандартам. Дубликат наблюдений за экспериментом собирались передать в архив, но по каким-то причинам сделать это забыли, а учитывая приписку «устаревш.» его по ошибке попросту отправили в мусорное ведро, которое вынести в дальнейшем не удосужились. Учёных, от греха подальше и чтобы не болтали, отправили работать в Припять с повышением. С работников хозяйства взяли подписки о неразглашении, не забыв начислить приличную премию. Дверь в бункер заварили, здание заколотили.

Решили просмотреть видеозапись. Шибахара, насколько успевал, переводил. Предположения подтвердились — японцы были крайне удивлены, обнаружив столь древний комплекс в исправном и функционирующем состоянии. Куда больше они обрадовались, когда наткнулись на его описание — одна из участниц отряда постепенно заболевала чем-то непонятным (Макс нахмурился — вид у девушки был такой, как если бы она попала в радиоактивное пятно) и командир отряда решил, что немножко полечиться, пусть и на таком древнем оборудовании, для неё лишним не будет, тем более, что инструкция по эксплуатации была тут же, а другие варианты лечения были куда как менее гуманны.

— Лихо. — Артемьев пускал в потолок колечки табачного дыма. — А потом, когда они закрыли дверь изнутри и легли баиньки, к ним незаметно подкрался трындец. Нескольких человек она успела подчинить, но потом какой-то один из ей неподчинённых проснулся, оценил обстановку и решил пострелять по своим бывшим коллегам. Те, понятное дело, в долгу не остались. В результате на ногах осталось только двое и сама «госпожа».

— Судя по тому, что мы видели, аппаратура до сих пор находится в рабочем состоянии, — продолжал он, — но смущает меня не это. Откуда там электричество, если на Аномальных нормальное энергоснабжение существует только в трёх вариантах — генераторы, миниатюрные реакторы на базах и аномалии. В здании было тихо, а значит не генератор. Миниатюрные реакторы в то время были только в фантастической литературе, соответственно этот вариант тоже отпадает. Аномалий там вообще ни одной не было, отсюда вывод… а нет никакого вывода. Чем питался этот прибор, вот что мне непонятно. Что скажете?

— Мне откуда знать, чем всё это запитывали? Куда интереснее, что со вторым исследовательским отрядом тогда случилось? Думаешь, что-то похожее?

— Наверняка тоже влетели в какую-то задницу, но не на свиноферме. Ты вот вчера оружие показывал, а ведь мы ничего подобного в бункере не видели.

— Может там и было всего-то два образца?

— Макс. Ну сам подумай — кто будет оставлять подобное оружие в консервируемом бункере? Нет, тут что-то другое. Федю надо засадить за изучение дневников группы его соотечественников, может и прояснится, куда второй их отряд направился.

— Второй отряд направился к некоему профессору Михалёву, — Шибахара поочерёдно смотрел то на Макса, то на Артемьева, — а первый отряд должен был их догнать. Мика… это та погибшая девушка, резко заболела, и старший их отряда решил переночевать в первом же попавшемся месте. Это всё говорилось на записи в самом начале

— Михалёв, говоришь, — Артемьев задумчиво смотрел в потолок, — это Вторая База. Что они у них-то забыли… Миш, с транспортом у нас по-прежнему без изменений?

— Угу. Нет тут горючки, я же говорил уже. Мама только дизель ест, причём не простой, а с какой-то добавкой, да если бы даже жрала бензин, так ей этих полбочки лишь на разогрев хватило бы. Жопа, в общем. Нет у нас транспорта благодаря тому козлу, который всё топливо с базы увёл. Даже до новых границ не доедем. За яйца бы его на суку подвесить. Я тебя ещё больше обрадую — тут и с боеприпасами не очень. Под наши автоматы я нашёл только примерно треть ящика уже заряженных обойм, из местного оружия тут только пистолет под пультом управления лежит. Чтобы застрелиться, если что, как я понимаю. Что ты там говорил про Дэушек?

— А вон в рюкзаке лежит четыре К11. Если я тебя правильно понимаю, ты предлагаешь оставить наши эксперименталки и взять их?

— Именно. Уверен, что ты и сам хотел это предложить, иначе зачем бы тебе понадобилось волочь сюда аж четыре штуки?

— Зришь в корень. Замётано. Прицелы только наши поставим. Завтра по пути зайдём на свиноферму, и если за ночь там ничего не случится, то пополним боезапас. Патронов ещё много оставалось, когда уходили. Оружие, конечно, не для этих мест, но других вариантов нет.

— Тряпка ты, Нимов, алкоголик и дурак. Ответственность, обязанности, долг, забота о ближних… Дерьмо, моралистское интеллигентское дерьмо. Тебе всегда было насрать на всех, кроме себя самого. Да и на себя самого тебе было, по большому счёту, тоже насрать. Ты не просьбу профессора выполнял, ты от жизни своей прошлой бежал. Боялся, что Даша передумает и вернётся, зассал, вот и рванул на Аномальные, чтобы в глаза ей не смотреть. Там, вне Аномальных, жить надо, а это порой сложнее, чем выживать. Шибахара невесту свою искал, а ты от своей жены бежал то на Аномальные, то к бутылке. Нервишки щекотал свои, значимость свою сраную ощущал, нужность мнимую. Пересеклись ваши пути ненадолго, только Шибахару его путь к его подруге привёл и они уже вместе, а ты как жил один, так одинёшенек и помрёшь. Убежал ты от жизни, а дальше что? К чему прибежал? Куда прибежал? Зачем прибежал?

Макс лежал на траве под кустом и смотрел вверх. Небо было затянуто серыми тучами, на лицо ему медленно падали капли дождя. Над землёй неслись клочья тумана, и казалось, что кто-то на севере взял в титанический кулак огромный ком рваной грязной ваты и бросил её в небо. И ком этот был подхвачен и разорван окончательно диким псом промозглым ветром, старавшимся забраться в каждую щель изодраного бронекостюма. Нимову чудилось, что даже этот ветер имеет оттенок серого.

— Чего ты добился, а? Покорение Аномальных Территорий сотрудниками Института? Нафиг никому не сдавшимися доморощенными героями почившей в бозе конторы? Мечтатели, покорители, первооткрыватели сраные. Во всём должна быть Цель, да, грёбаная цель? У всего должно быть хоть немного Смысла? Хоть немного долбаного смысла? Зачем мы все пришли на Аномальные? Нет, не так — от чего мы все убежали на Аномальные? Лучшее снаряжение, последние наработки в защитных и ударных средствах и что? Семь секунд. Драных семь секунд и всё.

Правую руку саднило — удар кровососьей лапы хоть и пришёлся вскользь, но слабым его назвать было отнюдь нельзя. Бронекостюм был прорван на стыке швов одним из когтей и судя по ощущениям, одним ушибом дело не ограничилось — проникший под броню коготь наверняка наворотил там дел.

— Повезло, да? Ну конечно же — по сравнению с участью всех остальных такой расклад можно назвать неимоверной удачей. Ушиб груди — ерунда. Подраная рука — тоже мелочи. Возможное сотрясение мозга — вообще упоминать не стоит. Грядущий сепсис — да ладно, это всё фигня и выдумки. Все остальные валяются на земле окровавленными мешками, а ты типа везунчик. Вот только далеко ли ты уйдёшь, такой везучий, один? Ой вряд ли. Так и останешься здесь, будешь лежать, смердеть собой на всю округу, но тебе это будет уже всё равно. Спешить больше некуда. У тебя теперь впереди целая вечность.

Память. Она как сон. Она эфемерна. То, что было реальностью секунду назад, уже стало пеплом. Жизнь идёт дальше, а смерть… Всё ты забудешь и про тебя самого забудут, как никогда тебя и не было. …

— Макс, посмотри-ка вон туда. — Артемьев показал в сторону лежащей на боку фуры и стоящих с ней