тем же самым человеком, хоть с титулом, хоть без него.

— Ну конечно, останется! То, что Дэр всегда будет тем же самым выдающимся, исключительным человеком, несмотря на положение, вообще не обсуждается! Но дело в том, что общество очень непостоянно, и ты прекрасно знаешь, что там могут избегать человека из-за какой-то ерунды. Собственно, я тому живой пример.

— Ты со скандалом убежала из дома и вышла замуж, Шарли, — осторожно напомнила Каролина.

Шарлотта встала и потеребила шнур от занавески, глядя в окно на оживленную улицу.

— Но мой-то муж ни с кем не собирается убегать. И он не сделал ничего такого, чтобы стать мэрией.

— Парией.

— И парией тоже. Ты-то понимаешь мое беспокойство, Каро: я беспомощна и никак не могу помочь Дэру в том единственном, в чем действительно разбираюсь, — в светском обществе.

Стекло охлаждало лоб, и это почему-то успокаивало. Внезапно Шарлотте вдруг ужасно захотелось свернуться в клубок, и пусть мир живет дальше без нее. Она никогда раньше не уклонялась от брошенного ей вызова и сейчас впервые в жизни задумалась — а стоит ли продолжать бороться?

— Может ли что-нибудь причинить еще большую душевную боль? — пробормотала Шарлотта.

— Что причиняет душевную боль?

— Жизнь, — отозвалась Шарлотта, закрыв глаза и полностью отдавшись заполнившему ее страданию. — Мне кажется, что в последнее время я только и делала, что боролась, но ради чего? Боролась, чтобы вернуться в Англию, — а оказалась без гроша в кармане и отвергнутая собственной семьей. Боролась, чтобы выйти замуж за Дэра, — а оказалась грузом на его шее, ввергая его все глубже в пучину отчаяния, потому что он тревожится за мою жизнь. Боролась, чтобы доказать ему — я могу быть рядом и люблю его, несмотря ни на что. А теперь лишилась всего, за что боролась, всего хорошего в моей жизни за исключением Дэра.

— Шарли, я не знаю, что и сказать. Если тебе нужны деньги…

Шарлотта безрадостно улыбнулась, не показав ямочки.

— Это очень мило с твоей стороны, но не нужно. Деньги не главное, точнее, не самое главное.

— Тогда что?

Шарлотта вздохнула и снова опустилась на кушетку, не зная, как выразить чувства, упорно нараставшие в ней с момента знакомства с Дэром. Она прекрасно понимала, что леди вообще не думают о таких вещах, о которых в последнее время думает она, и очень сомневалась, что Каролина примет эти радикальные идеи.

— Дело в том, что я совершенно бесполезна. Во мне нет никакого смысла. Я никому не нужна. Леди нашего класса вообще бесполезны. Хуже, чем бесполезны, — они зависят от всего и от всех, начиная от приготовления пищи и кончая одеванием. Когда ты в последний раз одевалась сама, Каро? Сама причесывалась? Ну, видишь? И я не лучше, чем все остальные леди нашего класса. Меня учили только одному — хорошо выглядеть, развлекать окружающих и тратить деньги мужа. Но теперь мне все это ник чему— Дэр не заметит, если у меня внезапно вырастет еще одна нога или рука, никто из общества, кроме тебя, меня не признает, и я вынуждена сказать, что развлекать тебя — это не главная цель в моей жизни. Что до денег, то мне нечего тратить, потому что их нет.

Каролина в ужасе смотрела на нее, открыв рот.

— Не может быть, чтобы ты в самом деле так думала! Ты не можешь всерьез говорить, что мы ни на что не годимся!

— Назови что-нибудь, что могут делать светские леди. Что-нибудь толковое.

— Ну… — Каролина растерялась и взволнованно закусила губу. — Мы можем… у нас есть… о, благотворительность!

— Тратить деньги мужа, — подчеркнула Шарлотта. — А что-нибудь еще?

— Да… нет… о, ты меня торопишь. Я не могу думать, когда на меня так набрасываются!

Шарлотта вздохнула:

— Боюсь, больше ничего и нет. По крайней мере для меня точно ничего нет. Дэр уже на пути к физическому и психическому выздоровлению. Я не сомневаюсь, что он прекрасно проживет и без меня. У него есть слуги, чтобы помочь восстановить двигатель, есть связи Дэвида, чтобы помочь продать изобретение, даже если все остальные богачи потеряют к двигателю интерес, а самое главное — у Дэра есть ум, обаяние и теплота, и он легко найдет себе другую жену, такую, как он хочет, жену, которая полностью посетит себя ему. Посвятит, — исправилась она до того, как это успела сделать Каролина, и сморгнула слезы, изливавшиеся, казалось, прямо из сердца. — Правда в том, что я вообще никому не нужна, в том числе и Дэру.

— Он тебя любит, — всхлипнула Каролина, промокая глаза носовым платком. — А это значит, ты ему нужна. И ты его любишь.

— Он меня любит, но у него нет никаких важных причин удерживать меня в своей жизни. На самом деле без меня ему будет гораздо лучше.

— Но ты же не собираешься… ты же не хочешь сказать, что…

— Нет, разумеется, нет, что за мания величия? Я просто думаю, что самое лучшее… самое лучшее для Дэра — это добиться аннулирования нашего брака и дальше жить счастливо. И хотя наше расставание разобьет мне сердце, я буду черпать удовлетворение в мыслях о том, что он счастлив.

— О, как это романтично! — всхлипнула Каролина. — Как это мужественно с твоей стороны! Такое самопожертвование! Ты самая благородная женщина на свете, Шарли.

— Я очень благородна, — мрачно согласилась Шарлотта. Губы у нее дрожали — она только что полностью осознала всю величину собственной жертвы. — Просто не верится, что до этого дошло, Каро, но я и вправду хочу, чтобы он был счастлив, и не важно, какой несчастной стану при этом я. Пока он во мне нуждался, все было чудесно, но теперь…

Она вытерла покатившуюся по щеке слезу.

— Что ж, смысла плакать нет, путь мой ясен. А теперь, раз мы уже все решили, надеюсь, у тебя есть какие-то новые слухи про Притворщика? Может быть, они натолкнут меня на новые мысли в расследовании, и я смогу пошатнуть мнение света о нем? Прежде чем дать Дэру свободу, я хочу совершить свой последний акт доброты.

Всегда бледная Каролина побледнела еще сильнее, затеребила носовой платочек и исподлобья глянула на Шарлотту:

— О Боже…

— О Боже? Что такое? Что ты мне не рассказала?

— Я не хотела тебе говорить, но может быть, лучше, если ты узнаешь это от меня, и тогда лорд… мистер Макгрегор не услышит это в другом месте…

Шарлотта смахнула слезы, выступившие при мысли о ее благородном и бескорыстном поступке, и деловито произнесла:

— Рассказывай.

Каролина мялась и ерзала на кресле — так она вела себя крайне редко, и Шарлотта по-настоящему забеспокоилась.

— Ну… о, это совершенная неправда, и я хочу, чтобы ты знала, что я это понимаю! Совершенная неправда! Но вроде бы лорд Карлайл… ну, этот человек, который выдает себя за лорда Карлайла… он сказал лорду Кизу, а тот сказал сэру Альберту Моури, а он сказал дорогому Алджернону, что… что…

— О, ради Бога, Каро, не томи! — рассердилась Шарлотта, обеспокоившись еще сильнее.

— Он сказал, что твой муж шесть лет назад организовал его похищение, чтобы унаследовать титул и имения, потому что он был очень бедным и всегда домогался этого титула, и у лорда Карлайла есть доказательства его преступления, и он намерен выдвинуть против Аласдэра Макгрегора обвинение, чтобы его за это повесили, и что несчастный случай был просто хитрой уловкой, чтобы вызвать к нему сочувствие, и на самом деле он вовсе не пострадал, просто слишком труслив, чтобы встретиться с лордом Карлайлом публично, — сбивчивой скороговоркой, на одном дыхании выпалила Каролина.

— Что? — вскрикнула Шарлотта и вскочила с кушетки.

Каролина набрала в легкие воздуха.