щеголь и сильно важничает.

— Старший сын? Граф Брэмли? По-моему, он женат на леди Гордонстоун.

— Нет, не старший. Младший сын. Лорд Томас.

Шарлотта в ужасе посмотрела на подругу.

— Томас? Да ему всего девятнадцать!

— Ну, ты же сказала, что хочешь кого-нибудь помоложе.

— Но не ребенка! Мне двадцать три года, Каро. Я хочу мужа своего возраста, а не такого, кто еще на пони катается.

— Извини, но больше никто в голову не приходит.

Шарлотта громко захлопнула веер.

— Так подумай хорошенько! Меня нельзя назвать женщиной с чрезмерными запросами, но должен же быть хоть кто-нибудь с титулом, состоянием и красивой внешностью, чтобы меня удовлетворить!

— Ну-у… — протянула Каролина, осторожно поглядывая на подругу. — Я слышала, что в городе есть джентльмен, который мог бы тебе подойти, но он почти не ходит на балы и приемы.

— Это и к лучшему. — Шарлотта заулыбалась, и ее ямочки засияли. — Он не будет возражать против устроенного мне бойкота в обществе. Как его зовут?

— Поговаривают, что у него отвратительный характер, а мама однажды рассказывала, что он сражался на дуэли из-за женщины легкого поведения.

— Это доказывает, что он человек страстный и интересуется тем, что происходит в спальне. Клянусь, после Антонио это будет приятное разнообразие. Кто этот джентльмен?

— Он граф, поэтому все мамаши имеют на него виды, — предупредила Каролина. — Тебе придется выдержать серьезную конкуренцию.

Ямочки на щеках Шарлотты сделались глубже.

— Вот уж о чем я не беспокоюсь! И кто этот очаровательный граф?

Каролина замялась, настороженно глядя на подругу.

— Кое-кто, с чьим именем пять лет назад связывали твое.

— Правда? — Шарлотта побарабанила пальцами по подлокотнику диванчика. — Граф? Что-то до встречи с Антонио я не помню никакого графа в своей свите. Что за граф?

— Вообще-то он не относился к твоей свите, — осторожно ответила Каролина. — Влечение было скорее односторонним…

В тумане памяти Шарлотты стало проявляться лицо. Длинное, худое, с резкими чертами, пожалуй, не красивое по общепринятым меркам, но оно отражало сильный характер, оно являлось ей во сне последние пять лёт.

— …хотя некоторые говорили, что ты добьешься невозможного и он сделает тебе предложение…

Лучше всего она помнила его глаза. Глубокого темно-сапфирового цвета, иногда почти цвета индиго, с отчетливым черным ободком. Над ними — две темно-русые брови немного темнее, чем ее собственные волосы, а сами глаза пронзали насквозь и, не обращая внимания на самую впечатляющую внешность, смотрели прямо в душу.

— …но, потом твоя кузина вышла замуж, а он вернулся в свое имение в Шотландии. Я говорю, конечно, об…

— Аласдэре Макгрегоре, лорде Карлайле. — Шарлотта выдохнула эти слова за миг до того, как Каролина собралась их произнести.

— Да, — согласилась Каролина, все еще пристально наблюдая за подругой. — Единственный мужчина, интересовавший тебя в том сезоне.

— Аласдэр, — пробормотала Шарлотта, снова видя перед собой лицо красивого шотландца. — Он был такой красивый, такой стремительный, такой загадочный. Всем хотелось оказаться рядом с ним, все леди боролись за то, чтобы привлечь его внимание.

— По-моему, он был тобой увлечен, — медленно произнесла Каролина.

Шарлотта закрыла глаза и покачнулась, вспоминая, как приятно было с ним танцевать или сидеть рядом в коляске, катаясь по парку. Один раз ей показалось, что он вот-вот ее поцелует, но им помешали, и поцелуй не состоялся.

— Аласдэр Макгрегор. В нем было все, чего я хотела от мужчины.

Она открыла глаза и обнаружила, что Каролина понимающе смотрит на нее. Вздернув подбородок, Шарлотта встала, подошла к окну и невидящим взором посмотрела на садик, поигрывая шнуром от шторы.

— И до сих пор есть.

Аласдэра Макгрегора преследовали.

Это ощущение стало привычным за те несколько дней, что он вернулся в Лондон. Вместе с наступлением утра появлялись барышни, мистическим образом подворачивающие щиколотки на ступеньках, ведущих к его парадной двери (при этом барышни немедленно сообщали, что им требуется длительный восстановительный отдых в его доме). После обеда те случайные дамы, мимо которых он проезжал верхом, внезапно падали в разнообразные водоемы, украшающие лондонские парки, громко кричали, барахтались в воде и призывали его на помощь. А вечерами вдовы, ни с кем не связанные любовными отношениями, соблазняли его своими теплыми, надушенными телами, намекая на постель, причем не обращали ни малейшего внимания на такие мелочи этикета, как приглашение или хотя бы влечение.

Дэр прожил на свете уже тридцать два года, он был высок и достаточно широк в плечах, да еще и гордо носил титул седьмого графа Карлайла — все это делало его желанной добычей в глазах дам из светского общества, в особенности тех, кто вышел на ярмарку в поисках мужа.

— Бэтсфоум!

— Да, милорд?

— У меня покалывает в затылке.

— Опять, милорд?

— Да, опять. На горизонте появилась леди?

Дворецкий, шедший перед своим хозяином, остановился, осмотрел улицу, вздохнул и повернул к Карлайлу скорбное лицо.

— Юго-юго-запад, милорд. В розовом фаэтоне такого ядовитого цвета, что от одного взгляда на него у меня резко заболел левый висок.

Дэр выругался и ускорил шаг.

— Должно быть, это миссис Бентон. Она последние три дня пытается привлечь мое внимание. Близко? Как думаешь, мы успеем дойти до «Данбриджа и Сторма» до того, как она с нами поравняется?

Бэтсфоум, изначально нанятый в качестве дворецкого, но теперь (поскольку граф, к сожалению, больше просто не мог никому довериться) ставший заодно секретарем, лакеем и писцом, прищурился — яркое послеполуденное солнце било прямо в глаза — и смерил взглядом расстояние до конторы юриста.

— Вряд ли.

— Проклятие!

Плечи дворецкого поникли, и его обычная сутулость стала еще заметнее. Темноволосый и темноглазый, с кожей цвета неочищенного лимона, он шел по жизни в самом центре вечной тучи уныния.

— Мы обречены. Бесполезно, милорд, вам придется пожертвовать мной и поспешить вперед. Моя нога вас только задержит.

Дэр мгновенно замедлил шаг, обернулся и кинул на дворецкого вопросительный взгляд. Сержант Бэтсфоум, воевавший в его отряде, когда они служили в Двенадцатом легком драгунском полку, активно участвовал в спасении Англии от Наполеона, но это стоило ему правой ноги.