Менты замерли, а Ушинасу, не успев достаточно быстро среагировать, прошел шагов десять вперед, оторвавшись от основной группы. И остановился демон лишь тогда, когда на полуразвалившиеся стены высыпала толпа обезьян. Сплошным шерстяным ковром они покрыли развалины. А затем словно по команде рванулись вперед. Менты отцепили дубинки, а Ушинасу, отпустив хвост бандерлога, бросился назад. Но не успел он сделать и двух шагов, как сплошной поток бандерлогов накрыл его с головой. Из живой кучи во все стороны тут же полетели клочки шерсти, куски одежды и целые бандерлоги. Последние – чаще всего.

– Мужики, здесь наших бьют! – завопил Жомов, бросаясь подчиненному на помощь.

– Андрюха, Горыныча запускай, – скомандовал кинолог, вместе с Мурзиком устремившись за Иваном.

Попов тут же взобрался на Дакшу, меланхолично взиравшего на кучу-малу, и начал обзывать Ахтармерза всякими гадкими словами. Он так быстро успел довести Горыныча до белого каления, что тот в несколько секунд стал ничуть не меньше слона, на котором сидел, развалил паланкин и съехал с Дакши вниз, больно ушибив лапу. Разревевшись, Горыныч вновь потерял габариты, и эксперту-криминалисту пришлось начинать все сначала, предварительно успокоив плачущую трехглавую боевую машину.

А пока Попов нянчился с Горынычем, остальные даром времени не теряли. Жомов, добравшись до шевелящейся кучи обезьян, похоронившей под собой демона, начал расшвыривать их в стороны, пытаясь добраться до Ушинасу. Мурзик, забыв об отвращении к шерсти во рту, клацал зубами, хватая бандерлогов за что придется, а Рабинович колошматил их дубинкой по чему ни попадя. И даже Лориэль со своей палочкой крутился над головами обезьян, и то одна, то другая хвостатая тварь или начинала истерично хохотать, выпадая из общей потасовки, или, горько всхлипывая, садилась на землю и принималась реветь.

Впрочем, бандерлогам тоже надо отдать должное. Довольно быстро они сообразили, что к демону пришла помощь, и развернулись в сторону новых врагов. Не слишком большие размерами, они, однако, стали подавлять людей численностью, заставив ментов отступить к Дакше.

– Поп, Горыныч, блин! Чего вы там копаетесь? – завопил Рабинович, едва успевая отбивать тянущиеся к нему лапы.

– Да Ахтармерз ушибся. Никак не успокоится, – жалобно рявкнул Попов.

– Я сейчас успокою его дубинкой по всем трем головам! – рявкнул Жомов, полностью взятый в кольцо обезьянами. И неизвестно еще, чем бы все закончилось, не подоспей к путешественникам нежданная помощь.

– Эй, бандерлоги! Кто тут меня разорвать хотел? Вы слышите меня, бандерлоги? – раздался из кустов вкрадчивый голос, и на поляну выполз Каа.

– Мы слышим тебя, Каа, – хором завопили обезьяны, мгновенно замирая на месте.

– Придурки! Уши заткните! – раздался чей-то голос из-за спин бандерлогов. Те мгновенно выполнили приказ.

– Мы не слышим тебя, Каа! – тут же радостно заверещали обитатели брошенного города и рванулись вперед.

Но, поскольку драться без рук было трудно, ладони от ушей обезьянам пришлось убрать. И тут в дело вступил Попов. Отчаявшись быстро добиться от ушибленного Ахтармерза требуемых результатов, Андрей выпрямился во весь рост и во весь же голос запел: «Широка страна…» Бандерлогов, окруживших Жомова, тут же разметало во все стороны.

Омоновец и сам с трудом устоял на ногах, но скривился от боли и зажал уши ладонями. Сеню взрывная волна поповских децибелов задела лишь краем, а вот Лориэлю, кружившему над толпой обезьян, досталось на всю катушку. Маленького эльфа подхватило, завертело в воздухе и унесло куда-то за стену. Попов, боясь повредить друзьям, повернул голову чуть в сторону, давая возможность Жомову с Рабиновичем отступить, но, к их удивлению, бандерлоги остановились. Андрей тут же замолчал.

– Да вы, бандерлоги, офигели. Офигели, говорю! Слышите меня, бандерлоги? – воспользовавшись тишиной, заявил удав.

– Не слышим мы тебя. Отвали вообще, козел! Не мешай песню слушать! – завопили обезьяны и пали ниц перед Поповым. – Спой, цветик, не стыдись! Не обращай на этого червяка внимания.

На что Каа тут же обиделся. Прошипев, что еще придет война и бандерлоги попросят у него хлеба, удав довольно ловко свернулся в фигуру, разительно напоминавшую неприличный знак, изображаемый американцами посредством среднего пальца, а затем расплелся и скрылся в кустах. Попов же ошарашенно смотрел на скуливших обезьян.

– Ну вот, Андрюша, и твой талант нашел своих поклонников, – язвительно констатировал Сеня. – Теперь, когда тебе аплодисментов захочется, иди в зоопарк и пой перед обезьянником.

– Да пошел ты в ППС, – незлобиво отозвался криминалист.

– Чем умничать, лучше скажи, что с этой кучей макак делать?

– Скажи им, что споешь только после того, как они наши требования выполнят, – посоветовал кинолог. – Давай! Чего ждешь? Ты же у нас теперь солируешь…

Попов тут же зычным голосом дьякона озвучил Сенино предложение. От новой демонстрации вокальных возможностей Попова бандерлоги пришли в полный восторг и принялись швырять в криминалиста всем, что попало под руки. Андрюша обиделся и ближайшим обезьянам надавал пинков, после каждого тычка объясняя, что певцов закидывают цветами, а не мусором и землей. Бандерлоги подивились такому странному обычаю и толпой бросились рвать цветы. И через пару минут Андрей уже по самую шею был завален всевозможными образчиками местной флоры, внутренне жалея, что вообще заикнулся о цветах. А не о ветчине и котлетах, например! Хотя откуда у обезьян котлеты?..

– Так, поиграли, и хватит, – осадил Рабинович мартышек. – Где ваше начальство? Нам нужно пару вопросов ему задать.

Бандерлоги так истошно заверещали, что разобрать слова было просто невозможно. Вдобавок к воплям они начали скакать и размахивать руками. Десяток-другой особо ретивых обезьян устроили потасовку. Затем всей толпой бросились в разрушенный город, вернулись обратно и стали еще истошней орать, прыгая прямо перед носом у ментов.

– Мо-олчать! – потеряв терпение, рявкнул Попов. Ударной волной его голоса несколько десятков бандерлогов разметало по окрестным деревьям, а остальные заткнулись. – Вот так-то лучше. Где начальство, я спрашиваю?

– Мы вас отведем! Мы вас отведем! – снова истошно завопили обезьяны и тут же замолкли, придавленные тяжелым взглядом криминалиста. – То есть он вас отведет.

Как минуту назад все были готовы быть проводниками, так теперь никто из бандерлогов не желал вести пришельцев к начальству, сваливая эту обязанность на соседа. Вновь начались перебранки и драки между безмозглыми обитателями заброшенного людского селения. Попову пришлось снова заорать, а когда все замолкли, он ткнул пальцем в первого попавшегося хвостатого скандалиста, назначая его проводником.

Тот тут же поскакал к городу, поминутно оглядываясь и проверяя, идут ли менты за ним. Те, естественно, не отставали, как и остальные бандерлоги. Они хлынули за людьми сплошным потоком. Жомов по дороге подобрал Ушинасу. Одежда на демоне была разорвана в клочья, и внешне он напоминал бомжа, попавшего в кофемолку, однако на теле Ушинасу не было ни одной царапины и на его страшной морде светилось несказанное удовольствие.

– Товарищ командир, а когда вы свои дела закончите, можно я с этими макаками еще раз подерусь? – спросил он у Жомова.

– Нельзя, – отрезал Рабинович, предвидя Ванин ответ. – Развлекаться на обратном пути будешь. А у нас и без тебя забот достаточно.

Демон горестно вздохнул, а омоновец ободряюще похлопал его по плечу. Дескать, будет еще и на нашей улице праздник, а пока надо работать – мир спасать. Ушинасу пришлось смириться и топать вслед за ментами в руины. С противоположной стороны остатки города утопали в наступающих джунглях. Деревья выросли прямо из развалин домов. Стены оплетали лианы, и вокруг царил запах гнили и запустения. Менты поморщились, явно не желая лазить по подозрительным развалинам, но в глубь города забираться им не пришлось. У одного из довольно хорошо сохранившихся зданий бандерлог остановился. Его соплеменники тут же расселись по стенам и деревьям вокруг этого места, а проводник ткнул пальцем в колодец, находящийся прямо у его ног.

– Тут начальство, – заявил он и стремглав присоединился к своим товарищам.