деревья он, конечно, обруливал, но на остальное внимания не обращал, сминая растительность своим весом. И за путешественниками быстро возникала расчищенная от деревьев дорога. Менты с Горынычем покоились на спине слона, Мурзик с Ушинасу неслись следом, а за ними, на некотором отдалении, скакала по деревьям толпа бандерлогов. Впрочем, преследовали путешественников любопытные обезьяны недолго. Стоило им дойти до невидимой людям границы своих владений, как бандерлоги застыли и принялись вопить, размахивая всеми конечностями. Их криков никто не слушал, но обезьяний шум и гам еще долго оглашал джунгли и после того, как путешественники скрылись из виду.
Маленькая птичка, указывающая слону дорогу, нетерпеливо перелетала с ветки на ветку, постоянно что-то щебеча. А стоило Дакше немного отклониться от направления, огибая какой-нибудь баобаб, как пичуга начинала вопить и метаться прямо у него под носом. Дакша следил за ней глазами, терпеливо снося вопли, и лишь однажды что-то прогудел в ее сторону. Птаха немного затихла, но полностью так и не замолчала до самого полуразрушенного храма Кали.
Это строение с частично сохранившейся крышей стояло на берегу тихой реки, утонув в стене тропической растительности. Около него виднелись остовы еще каких-то зданий, но ни разобрать, что это за строения, ни понять, для чего они предназначались, было нельзя. Впрочем, это никого и не интересовало. Едва птичка залетела внутрь храма, как путешественники соскочили со слона и, не обращая внимания на боль в отбитых за время бешеной скачки конечностях, бросились внутрь.
Кали спала! Да, именно спала! Самым наглым образом. Спокойненько лежала себе на каменном ложе, накрытом какой-то тряпкой, и храпела, как портовый грузчик после попойки. Российские милиционеры, ожидавшие чего угодно – превращенную в камень богиню, орду демонов, охранявших ее, наконец, самого грозного похитителя, – просто оторопели, глядя на спящую Кали. Жомов не выдержал.
– Рота, подъем! – завопил он, но четырехрукая богиня даже не шелохнулась. – Подъем, я сказал!
– Да не напрягайся ты, Ваня, – остановил его кинолог. – Она же заколдована, а волшебство воплями не разгонишь, – и пошел к спящей Кали. – Вот, значит, как просто нейтрализуют богов?! Погрузи их в сон, и они безопасны и бесполезны.
Остановившись возле Кали, Рабинович снял с себя амулет кобры и надел его на спящую богиню. Поначалу не происходило совершенно ничего. Кали как спала, так и продолжала спать. Путешественники разочарованно вздохнули, а Сеня потянул было руки, чтобы снять с богини амулет, но та вдруг открыла глаза и вскочила, принявшись размахивать всеми четырьмя руками направо и налево. К счастью, Рабинович успел отскочить и синяков на своей носатой физиономии не заработал. Мурзик грозно зарычал, и Кали застыла как вкопанная. Несколько секунд она бессмысленно смотрела по сторонам, а затем ее взгляд остановился на Попове.
– Мачо! – завопила богиня и, резко бросившись вперед, заключила криминалиста в свои объятия. Тот скривился и попытался вырваться. – Ты пришел меня спасти? Какой ты смелый! Как ты нашел меня? Наверное, ты в своем мире самый лучший сыщик?
– Ну, еще бы, лучше не придумаешь, – фыркнул кинолог, глядя, как Андрюша тщетно пытается вырваться из четырех рук излишне темпераментной индусской женщины. – Он у нас специалист экстра- класса. Особенно когда нужно найти что-нибудь пожрать или выпить…
– Молодой человек, разве с вами кто-нибудь разговаривает? – повернула голову в сторону кинолога Кали. Тот от такого оборота проглотил окончание фразы. – Вот и молчите. – А затем все внимание было отдано Попову. – Ну, поцелуй же меня, красавчик! Поцелуй свою плюшечку.
Все! Больше сдерживаться никто не мог. После этой фразы и катастрофических изменений физиономии криминалиста, выразившихся в полном соответствии с поговоркой «не видел – любил бы, увидел – убил бы», Жомов с Рабиновичем покатились со смеху, схватившись за животы. Хохот стоял такой, что с остатков храмовой крыши посыпался мусор, а пичуга, приведшая путешественников сюда и с любопытством наблюдавшая за происходящим, с истошными воплями ужаса заметалась по храму. Кали отпустила Попова, не обратив внимания на вздох облегчения, вырвавшийся у того из груди, и повернулась к хохочущим друзьям.
– И чего вы тут нашли смешного? – грозно поинтересовалась она. Сеня понял, что с шутками пора завязывать.
– Ой, да ничего личного, – проговорил он, силясь сдержать смех. – Просто наш Андрюша еще нецелованный девственник, и он просто не знает, как это делается. Вы его перепугали своим предложением.
Это была почти правда. По крайней мере, в завершающей части фразы. Но Попов все равно показал кинологу кулак из-за спины Кали. Хорошо, что успел вовремя спрятать!
– Это правда? – резко повернулась богиня к криминалисту.
– Ну… Э-э… В общем… – промямлил Андрей.
– Что у вас за мир такой, если ни одна женщина не подарила хотя бы поцелуя такому мачо! – возмутилась Кали. – Впрочем, это даже лучше. Красавчик, не нужно стесняться своего незнания. Я научу тебя всему, и ты познаешь сладость любви, женских объятий и…
– Он уже познал, – буркнул Рабинович. Кали вновь резко повернулась. – Я говорю, может быть, прежде чем приступать к плотским утехам, следует наказать того, кто тебя усыпил и похитил?
– Хм, верно, – нахмурилась богиня. – Я этому дяде с большими ушами… В смысле, радже Маричи устрою райскую жизнь. Я ему такое покажу…
– Минуточку, – Сеня поднял руку, и Кали удивленно замолчала. – Маричи мы уже наказали. Только он всего лишь исполнитель. Неужели ты не знаешь, кто в самом деле тебя похитил?
– Подождите, – задумалась богиня. – Брахма сказал, что на один из миров напали демоны. Я примчалась туда, разогнала одну шайку и направилась во дворец раджи, чтобы узнать, что вокруг происходит, и обнадежить людей скорой помощью. Он, как водится, преподнес мне жертвенное вино, а потом… А потом ничего. Не помню ничего!
Пришлось Рабиновичу поведать Кали то, что им самим удалось узнать. И о странном боге, скрытом дымкой тумана, и о предательстве подкупленного раджи, и о поисках пропавшей богини, устроенных российскими служителями правопорядка с помощью эльфа и Горыныча, было сказано достаточно много и красочно. А когда Рабинович замолчал, Кали хмыкнула.
– Да-а, – задумчиво протянула она. – Не думала, что вы рискнете пожертвовать собой ради моего спасения! Что же, будем считать вашу вину искупленной. Мое наказание с вас снимается, и вы можете отправляться домой. С этим ублюдком туманным я сама разберусь. Теперь он меня на мякине не проведет! – Менты завопили «ура», как не кричали и на параде. Кали подняла руку. – Кстати, где Лориэль? Я бы хотела лично поблагодарить его за помощь.
– Не знаем. Он пропал, когда мы пробрались в этот мир, – спокойно пожал плечами Сеня. – Наверное, смылся куда-нибудь, как это с ним часто случается.
– Ну, это не беда, – снисходительно улыбнулась Кали. – Если точно знаешь, кого ищешь, найти его нетрудно.
Четырехрукая богиня застыла на месте. Несколько секунд она напоминала эбеновую статую, а затем встрепенулась, что-то невнятно пробормотала под нос явно растерянно и, опустившись на пол, приняла позу лотоса. Менты удивленно смотрели на нее, и даже Дакша просунул голову в пролом, чтобы лучше видеть происходящее. Несколько минут Кали сидела неподвижно, а затем, вдруг вскочив, принялась метаться по храму, колотя себя всеми четырьмя руками по лицу.
– Не вижу! Ничего не вижу! Ганеша меня побери! – вопила она. И вдруг Попов совершил мужественный поступок. Подскочив к Кали, он схватил ее за плечи, сильно потряс, а когда и это не помогло, влепил оплеуху.
– Милый, ты ударил меня? – вытаращилась на него богиня, и криминалист стушевался.
– Я это… Ну-у… Так сказать… – промямлил он.
– Андрей хочет сказать, что у тебя была истерика и он был вынужден тебя ударить, – сухо прокомментировал Рабинович. – И не нужно стрелять по мне зенками. И не такие глазки видел. Пуганый уже. Лучше объясни, что происходит.
– Спасибо, красавчик. Извини, если напугала тебя, – проговорила Кали, обращаясь к Попову, и поцеловала его в щеку. Андрей зарделся, а богиня обернулась к кинологу. – Этот негодяй, туманный бог, о котором вы говорите, забрал мои силы, пока я спала. Теперь нужно найти его. И пока этого не случится, я
