интерес. С тобой я смогу завоевать весь мир или, по крайней мере, его часть.

Она попыталась представить Бака произносящим подобные романтические бредни и невольно улыбнулась, поняв, насколько нелепа сама мысль об этом. Ричард, судя по всему, был самым понимающим и всепрощающим человеком на свете. Он готов был забыть о том, что она жила два месяца бок о бок с совершенно незнакомым человеком, тогда как большинство мужчин на его месте никогда бы такого не забыли. Она чувствовала себя ужасно виноватой, вновь его отвергая. Он был именно таким мужчиной, за какого ее родители хотели бы выдать ее замуж. Конечно, руки у него были слишком мягкими и изнеженными, а кожа практически никогда не подвергалась воздействию солнечных лучей, но это не могло служить основанием для того, чтобы отвергать его ради человека, который даже не дал себе труда узнать, жива ли она еще.

Бросив взгляд на дверь, Ричард наклонился к ней.

«Он собирается поцеловать меня. Сейчас я буду знать. Знать наверняка».

Но Ричард не поцеловал ее. Он лишь стиснул ей руку и сказал:

– Я так тебя люблю, что готов забыть о твоем похищении и не придавать этому никакого значения, как не придаю значения всему остальному.

– Всему остальному? О чем ты говоришь?

Он покачал головой, глядя на нее так, словно она была самым простодушным и наивным созданием на свете.

– Ну, ты же знаешь, индейская кровь и все такое прочее.

– Индейская кровь? Что конкретно ты имеешь в виду?

Выдернув руку, Анника вскочила на ноги. Ричард тоже встал и положил ей руку на плечо.

– Я и не представлял, что это такой щекотливый вопрос. Иначе я никогда бы его не затронул.

– Это не щекотливый вопрос. Это просто вообще не вопрос.

Ричард смотрел на нее с такой откровенной снисходительностью, что ей захотелось его ударить, и как можно больнее.

– Полагаю, это самое правильное отношение.

– Ты не понял. Я хотела сказать, что вообще над этим не задумываюсь, воспринимая все это как данность, как нечто присущее мне, а также Кейсу и моему отцу.

– Прости. Вижу, я обидел тебя.

– Объясни, пожалуйста, что ты имел в виду, говоря о моей индейской крови? Ну, что ты не придаешь этому никакого значения?

Протянув руку, он слегка дотронулся до жемчужин на ее шее, и она тут же отступила назад, не желая, чтобы он к ней прикасался.

– Уверен, ты понимаешь. Я лишь, хотел сказать, что это не имеет для меня никакого значения.

– Подразумевая, что это имеет значение для некоторых людей?

– Уж не хочешь ли ты сказать, будто не сознаешь, что твою семью так до конца и не приняли в Бостоне? Господи, да ведь все знают эту историю, что произошла с твоим сводным братом из-за его дикого нрава!

– Никогда не употребляй больше этого слова, говоря о моем брате!

В первый раз за все время ее знакомства с Ричардом она увидела мелькнувшую на его лице тень гнева.

– Какое слово? «Нрав» или «дикий»? Всему городу известно, что твой брат лишился своей работы в адвокатской конторе, поскольку едва не придушил там какого-то человека.

Анника вспомнила внезапный отъезд Кейса из Бостона.

– Уверена, этому есть какое-то разумное объяснение.

– А как расценить тот факт, что твоя мать имела дело не с одним, но с двумя индейцами?

– Имела дело? Ты говоришь это так, будто она прелюбодействовала все эти годы! Калеб ее муж. А также и мой отец. Не забывай это.

Над верхней губой Ричарда выступили капли пота.

– Твои родители попали в бостонское общество лишь благодаря положению, занимаемому семьей отца Калеба Сторма, а также его связям в столице.

– Мне кажется, Ричард, ты забыл, что мой отец юрист, а не дикарь, и его связям в Вашингтоне уже лет двадцать.

– Анника, давай прекратим этот спор. Пожалуйста. Как я уже сказал, для меня это ровным счетом ничего не значит.

– Перестань повторять одно и то же! Если бы это ничего для тебя не значило, ты бы не поднял этого вопроса. – Не в силах более выносить его присутствие, она решительно повернулась и направилась к двери. На пороге она, однако, остановилась и, резко обернувшись, выпалила, глядя ему прямо в глаза:

– Я не могу выйти за тебя замуж, Ричард.

– Но, послушай, я ведь извинился.

– Дело не только в том, что ты сказал мне сегодня. Просто я люблю тебя недостаточно сильно для того, чтобы стать твоей женой. Сейчас я думаю, что вообще никогда не любила тебя.

– Но…

– Это было увлечение. Больше всего меня привлекала сама мысль о замужестве. Мне хотелось, чтобы у меня была свадьба, муж, собственный дом. Я жаждала независимости, не брака. – Она вернулась в комнату и, встав позади дивана, стиснула спинку так, что у нее побелели костяшки пальцев. – Мои родители, благослови их Господь, делали все, чтобы жизнь моя протекала без забот и тревог. И благодаря тому, что я не похожа на индеанку, мне не довелось столкнуться с презрительным к себе отношением, как моему отцу и брату. Но я никогда не забывала о своих корнях. Они скрывали от меня истинное положение вещей, вероятно, чтобы оградить меня от страданий. – Она подумала о Баке, об огромной разнице в их положении, о своем отношении к нему и его образу жизни, и о том, как она изменилась, когда душа ее открылась любви.

– Сейчас я понимаю, – продолжала она, – что они должны были, по крайней мере, позволить мне хотя бы мельком увидеть настоящую жизнь с ее бедностью, предрассудками, страданием и надеждой. Я узнала эту жизнь, когда уехала из Бостона, и поняла, что она мне нравится. И я хочу знать больше, хочу испытать и радость, и страдание. Я хочу жить полной жизнью, не закрывая глаз на то, кто я есть и к чему меня влечет, как бы это ни расценивалось другими.

Медленно лицо Ричарда побагровело. Еще одним свидетельством того, что он с трудом сдерживается, были его сжатые в кулаки пальцы.

– Ты совершаешь огромную ошибку, Анника.

Слегка улыбнувшись, она покачала головой.

– Я так не думаю.

– Анка! Анка! – с криком влетела в комнату Баттонз и, подбежав к Аннике, обхватила ее за колени.

Анника взяла девочку на руки и прижала к груди, уткнувшись носом в пышные кудряшки. Баттонз обняла ее ручонками за шею, и молодая женщина почувствовала, как на нее снисходит покой. Ребенок неизменно приносил утешение ее исстрадавшейся душе. Ричард застыл, не сводя с них обеих изумленного взгляда.

– Не понимаю, как ты можешь держать при себе этого ребенка. Она ведь должна постоянно напоминать тебе о твоем похитителе.

– Ты многого не понимаешь.

– Роза говорит, приходи сейчас. – Бейби потянула за нить жемчуга у Анники на шее.

– Роза хочет, чтобы я пришла? Она на кухне?

– Наверху.

Анника слегка отодвинула от себя Баттонз, пытаясь понять, что та хочет ей сказать.

– Я нужна Розе наверху?

Баттонз сунула бусы в рот, пососала их и затем несколько раз энергично кивнула.

– У нее сейчас будет ребеночек.

– О Господи! – Сунув Баттонз Ричарду, Анника коротко бросила: – Пригляди за ней, – и кинулась к лестнице. Пулей она пролетела через холл второго этажа и, остановившись на мгновение, чтобы