– Наложить швы?

– Я все сделал очень аккуратно. Думаю, шрама не будет видно. – Он снова отошел от нее и принес круглое треснувшее зеркало.

Анника внимательно осмотрела его «рукоделие». От виска и почти до самого угла глаза шел ряд ровных тонких стежков.

– Это вы сделали?

Он не понял, что она имеет в виду.

– Извините, мне пришлось.

– Похоже на работу профессионала. Если бы вы не сказали мне, что это вы, я бы подумала, что где-то здесь прячется врач.

Он помимо воли почувствовал гордость. Слишком редко его хвалили, да и то всегда с оговорками.

– Допивайте чай, – поторопил он. – Я сделаю вам припарку для горла.

Анника допила чай и протянула ему чашку, потом откинулась назад и закрыла глаза. Хорошо, что Ричард Текстон не видит ее сейчас. Для него подобная ситуация была бы невыносимой. Ричард жил, придерживаясь строгого морального кодекса, и редко когда его нарушал. Длительное ухаживание диктовалось правилами поведения в обществе, и он терпеливо ухаживал за ней. Они редко оставались наедине, да и тогда он не пытался воспользоваться случаем и ограничивался самое большое невинным поцелуем. В результате Анника была ужасно шокирована тем, что Бак Скотт не колеблясь раздел ее донага. Ее смущение лишь усиливалось, оттого что он не хотел встречаться с ней взглядом и сам казался смущенным.

Она вдруг предельно ясно осознала, что никому не сможет рассказать в подробностях о своей жизни с Баком Скоттом здесь, в горной хижине. Ей придется, когда она попадет домой, запрятать в самый дальний уголок сознания воспоминания о том, что здесь происходило. Она была уверена, что мать, всегда поступавшая так, как надо, как правильно, не поймет ее. Отец тоже не поймет. Кейс единственный мог бы понять, если, конечно, его взрывной темперамент не лишит его способности рассуждать здраво. Анника сомневалась, можно ли быть откровенной с женой Кейса, которую не слишком хорошо знала.

Бак перебирал банки, пытаясь что-то найти. Наконец он подошел к ней с небольшой плошкой и кусочком фланели в руках. Сунув ей в рот какое-то драже, он обмакнул тряпочку в плошку.

– От этого вы в скором времени почувствуете себя лучше.

Анника сморщила нос, узнав резкий запах – так пахло вещество в кувшине, который она открыла, когда искала чай.

– Что это?

– Медвежье сало и скипидар. Я натру вам этим горло и обмотаю фланелью.

– Боже, пахнет ужасно.

– Зато, если вовремя им натереться, все быстро проходит.

– Вы уверены?

Он кивнул.

– По-моему, горло у меня не так уж и болит. – Изобразив улыбку, она глотнула. – Видите? – Но по его решительному виду поняла, что отвертеться от лечения ей не удастся.

– Откиньте голову.

Она послушно откинула голову, и глазам Бака предстала длинная белая беззащитная шея. Окунув пальцы в смесь, он принялся втирать снадобье ей в горло.

Анника закрыла глаза, позволив его пальцам творить чудо, и попыталась расслабиться, сбросить напряжение, вызванное его близостью. Она чувствовала движение его пальцев, которое спустя некоторое время прекратилось, но пальцы по-прежнему прикасались к ее шее. Открыв глаза, она обнаружила, что Бак склонился над ней – его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица. В его небесно-голубых глазах было какое-то новое, не виденное ею ранее выражение, словно он молча умолял понять его и довериться ему.

Вняв этой молчаливой мольбе, она не отдернула голову, а продолжала покорно лежать под его сильными теплыми пальцами. Втянутая его взглядом в безмолвный диалог и словно загипнотизированная, она ждала. Ей казалось, что она на пороге какого-то великого открытия.

Бак склонился еще ниже.

Анника опустила ресницы, отгораживаясь от напряжения, сквозившего в его взгляде. Его теплое дыхание коснулось ее лица.

Бак чувствовал под пальцами биение ее пульса.

И в этот момент заплакала Бейби.

Плач девочки оказал на Аннику с Баком такое же воздействие, какое оказало бы ведро выплеснутой на них холодной воды. Оба обернулись и обнаружили, что Бейби запуталась в одеялах, которыми была накрыта. Она пыталась освободиться и громко ревела.

Инстинктивно Бак потянулся к ней, но руки у него были в медвежьем сале, и он ничем не мог ей помочь. Анника дотянулась до малышки и расправила одеяла, накрыв ее так, чтобы ей было удобно, но та все равно пыталась их сбросить.

– Тебе нельзя лежать раздетой, Бейби. – Хриплый и потому словно принадлежащий кому-то другому голос Анники напугал Бейби. Она поползла по кровати к Баку, снова пытаясь сбросить с себя все одеяла. Анника взяла ее на руки.

– Сейчас я завяжу вам горло, потом вымою руки и возьму ее у вас, – поспешил сказать Бак.

Анника встретилась с ним взглядом.

– Она мне не мешает.

Бак, покраснев второй раз за этот день, осторожно обернул горло Анники куском фланели и отошел от них.

– Она такая горячая, Бак.

– Знаю, – откликнулся он через плечо, пытаясь скрыть владевшее им беспокойство.

Анника пригладила волосы Бейби и хотела укрыть ее, но ребенок упорно отказывался лежать под одеялами. Девочка начала хныкать, хотя только что казалось, что ей очень нравится лежать на руках у Анники, прижавшись головой к ее груди. Анника гладила горячий лобик и баюкала ее.

– Пуговицы, – всхлипнула Бейби. – Пуговицы Анки.

– Ты будешь играть с пуговицами, когда поправишься, хорошо?

– Пуговицы.

Бак вернулся к кровати, неся еще одну чашку с дымящейся жидкостью.

– Травяной чай, – объяснил он Аннике. – Надо заставить ее выпить, чтобы снять жар.

– Сначала надо его немного охладить.

– Я и сам знаю, – огрызнулся Бак, затем поставил чашку на стоявшую у кровати коробку и взял у Анники Бейби. Ребенок немедленно затих. Бак погладил девочку по спине, и лицо его посерьезнело. И все время он продолжал не отрываясь смотреть на Аннику.

– Когда очистится перевал… – начал он.

Она ждала, пока он собирался с мыслями.

– Когда очистится перевал и я повезу вас вниз в город, я хочу, чтобы вы взяли девочку с собой.

– Взять с собой? Что вы имеете в виду?

Анника видела, как напряглись все мышцы на лице Бака, как задергался в нервном тике угол рта, а в глазах мелькнула боль. Он с усилием произнес:

– Оставить ее у себя. Вырастить ее. Она вас любит.

– Оставить у себя? – еле слышным шепотом откликнулась Анника.

Он молча кивнул.

– О Бак, я не могу этого сделать.

– Вы не хотите?

– Я не могу забрать ее у вас. Она ваша кровная родня. Я знаю, как вы ее любите.

Он покачал головой, опровергая ее слова.

– От нее одно беспокойство. Ей будет лучше, если она уедет отсюда. Теперь мне это ясно.