Агостино замер, улыбка медленно сползла с его лица, в глазах появилась настороженность и тревога.
Кимберли вновь принялась объяснять. Она в мельчайших подробностях рассказала, как крестная, глубоко убежденная в пользе семьи и брака, сердилась, когда она переехала к Эстебану. Она говорила, не поднимая глаз с того самого момента, когда заметила усмешку, изменившую его черты.
— Понимаешь, в тот момент… то есть после твоего предложения, я очень сердилась и решила, почему бы не воспользоваться этой возможностью, если она позволит выполнить условия завещания… — Голос Кимберли перешел в едва слышный шепот. То, что казалось таким ясным тогда, теперь выглядело бессвязно. И решение, такое умное и простое, сейчас, когда она пыталась объяснить все Агостино, предстало совсем в другом свете.
Последовала гнетущая пауза.
Медленно, неуверенно Кимберли подняла голову и взглянула на Агостино.
На его сильном лице застыла насмешка, в черных глазах кипело расплавленное золото.
— Ты хитрая расчетливая маленькая стерва, — в гневе бросил он. — Когда я просил твоей руки, я был честен. В отличие от тебя у меня твердые принципы!
Лицо Кимберли побелело как мел.
— Агостино, я…
— Замолчи… Я не хочу ничего слышать! — В каждом его слове сквозило ледяное презрение. — Сейчас я думаю о роскошном вознаграждении, которое было тебе обещано в случае расторжения брака. У тебя не было нужды планировать получение наследства какой-то сумасбродной пожилой дамы!
Горячие слезы жгли глаза Кимберли. Она опустила ресницы и отвернулась.
— Как ты могла быть такой отвратительно алчной? — заявил Агостино, всем своим видом выражая осуждение. — Как ты могла использовать меня?
— Неправда! Ты все не так понял, — в отчаянии выпалила Кимберли. Она уже глубоко сожалела о своем признании. Там, на пляже, сохранение достоинства казалось ей необычайно важным. — Это произошло под влиянием момента… Мне было больно, обидно и я…
— Когда мужчина преподносит тебе обручальное кольцо, он оказывает тебе честь! — проскрежетал Агостино, стиснув зубы.
Кимберли начинала сердиться.
— Мне была уготована честь носить это кольцо в течение пяти минут…
— Ты вернула его…
Она подняла на него сверкающие зеленые глаза и вздернула подбородок.
— Ты взял его! — гневно напомнила она. — Я не хочу получать его обратно. Я не хочу, чтобы ты объявлял о нашем браке. Я не хочу, чтобы люди узнали, насколько я была глупа, выйдя за тебя замуж!
— Ты ничего не получишь, — заявил Агостино с ледяным спокойствием. Гнева не осталось и в помине. Он расправил плечи. — И я разведусь с тобой в ближайшее время.
Он направился в ванную.
Кимберли уткнулась лицом в подушку и замерла, едва сдерживая подкатившие к горлу рыдания. Еще совсем недавно они с Агостино были так близки, и вот теперь эта близость исчезла как мираж, исчезла из-за ее собственной глупости.
Да, рано или поздно все равно пришлось бы рассказать Агостино о завещании Элис Роквуд. Но она выдала это именно тогда, на пляже. Она сама заявила ему, что собиралась его использовать. Он был потрясен, но через минуту решил, что это неправда. Она по-детски пытается «сравнять счет», подумал он.
Именно это она и пыталась сделать. Убежденная, что их отношениям пришел конец, она старалась сохранить лицо. Потому и рассказала все в самом оскорбительном тоне. Теперь ей удалось заставить его поверить, и она пожинает плоды собственных стараний: гнев, презрение, отвращение.
Разве она может сказать теперь: я все равно вышла бы за тебя замуж, просто мне нужно было хотя бы подобие оправдания этому поступку, чтобы как-то успокоить собственную гордость?! Теперь Агостино никогда не узнает, что она любит его…
Когда он вышел из ванной с полотенцем, обмотанным вокруг бедер, Кимберли печально взглянула на него.
— Агостино, я собиралась разорвать брачный контракт…
— Тебе надо писать сценарии! — отрезал Агостино и пошел в гардеробную. — Я еду в Лондон на пару дней по делам.
Дела? Какие дела? Они же только вчера сюда приехали. Все понятно. Он просто больше не хочет быть с ней.
— Ты всегда так непримирим? — Кимберли едва смогла перевести дыхание, когда он исчез из виду. Но он все прекрасно слышал.
— Мне нравится этот надрыв в твоем голосе, но не стоит зря растрачивать талант.
— Ты абсолютно прав, — произнесла Кимберли, — торопливо стерев слезы краешком простыни.
Агостино появился вновь, облаченный в серебристо-серый костюм. Стройный, с мрачным бесстрастным лицом, он выглядел неприступным.
Кимберли решилась на последнюю отчаянную попытку разбить ледяную броню.
— Мне действительно не нужны твои деньги, — прошептала она со всей искренностью, на какую только была способна.
Он презрительно смерил ее взглядом, его выразительный рот скривился.
— Может быть, ты и не подходишь на роль жены, но любовница ты бесподобная. В этой роли ты можешь быть и корыстной. Ты тратишь мои деньги, а я наслаждаюсь твоим великолепным телом. Похотливые итальянские миллионеры предпочитают именно этот вид обмена. По крайней мере, мы оба знаем, чего стоим.
Кимберли в шоке уставилась на него. Краска исчезла с ее лица. Но сейчас положение вещей четко определено: если Агостино хочет любовницу, а не жену, решила она, именно ее он и получит.
— Агостино не знает, где ты? Ты хочешь сказать, что он понятия не имеет, что ты вернулась в Лондон? — всплеснула руками Лорен, когда до нее начал доходить этот факт.
Кимберли утвердительно кивнула.
— Из аэропорта я сразу поехала сюда. Хочу сделать ему сюрприз, — сказала она с поразительным правдоподобием.
— Ах да… конечно. — Лорен понимающе улыбнулась. — Проклятый бизнес прервал ваш медовый месяц! Когда, ты сказала, Агостино уехал с острова?
— Пару дней назад… — Кимберли не призналась, что сама уехала на катере ровно через двадцать четыре часа, как только доставили ее чековую книжку. Она была выписана на ее девичью фамилию. Кажется, Агостино даже пережарил гуся.
И, столкнувшись с таким очевидным приглашением тратить, тратить и тратить, Кимберли немедленно приняла вызов. Она отправилась в Рим, потом в Париж. У нее была уйма времени. Она пополнила свой гардероб самыми красивыми творениями ведущих модельеров.
Чеками можно было оклеить стены огромной лондонской квартиры Агостино. Если бы он вдруг вздумал изучить впечатляющий список бесстыдных и весьма экстравагантных трат, то догадался бы, что Кимберли побывала за границей. Но где именно, он так и не узнал бы, потому что счета за авиабилеты и отели она предусмотрительно оплачивала наличными.
— Ты счастлива? — взволнованно спросила Лорен.
— Невероятно… — О каком счастье речь, если она вот уже шесть дней не видела Агостино, горько подумала Кимберли.
— Как ты думаешь, Агостино сможет полюбить тебя?
Кимберли думала об этом. Она не раз представляла его любящим, заботливым, но почему-то не слишком верила в такой поворот событий. Любил ли Агостино когда-нибудь? Единственное, чего она могла добиться, это быть нужной ему. Сейчас он, конечно, в ярости, потому что она сбежала с острова, не сказав ни слова и не сделав ни малейшей попытки связаться с ним.
