— Почему ты оставила свою машину? Она сломалась?

— Это не моя машина. Мне ее купили Андерсы, когда считали меня своей дочерью… Наверное, я не отличаюсь особой практичностью, — со вздохом добавила она, поднимаясь.

Эрика поправила плащ, и в этот момент Клайв удержал ее пальцы, изучая лиловый синяк на тонком запястье.

— Уверен, ты не сама его себе поставила! — В голосе его послышалась угроза.

Она молча вырвала руку.

— Трусливый ублюдок! — прорычал он. — Этот тип заплатит за все!

— Не надо, — слабо прошептала женщина. — Я еще дешево заплатила за сегодняшний урок. Быть может, я наговариваю на Перси, но, похоже, он не стал бы сдерживаться после нашей свадьбы. Он всегда считал, что этот брак унижает его, и не мог принять меня такой, какая я есть.

Только теперь Клайв заметил отсутствие кольца на ее левой руке. В глазах его отразилось удовлетворение, которое он даже не пытался скрыть. Миллионер был в восторге, что помолвка расторгнута, и даже не стал тратить время на ложное сочувствие.

— У меня ведь не осталось никаких близких? — неловко спросила она. — Все начинается с родителей, а моих, наверное, давно уже нет на свете.

— Мама умерла, когда тебе было восемь лет, а отец — незадолго до нашего знакомства, — ровным тоном произнес Клайв. — Ты единственный ребенок, и больше родственников, насколько мне известно, у тебя нет.

Если не считать Кэтрин, она одна на всей земле.

— Пойдем, — сказал Клайв, обнимая ее за плечи и помогая подняться. — А почему ты вообще пришла сюда?

— Я здесь часто гуляла с Кэтги и чувствовала себя счастливой… Но сегодня мне вдруг стало очень тоскливо и одиноко, — неохотно призналась Эрика.

— В любой, даже самой плохой ситуации есть своя положительная сторона. Ты приобрела опыт. Скажи мне, сколько людей могут похвастаться, что прожили больше одной жизни? — Тихий и даже ласковый голос Клайва успокаивал. — Сейчас ты находишься как бы между двумя жизнями, но это не значит, что ты одна. У тебя есть я.

— По-твоему, все так просто?

— Да. Ты не из этого мира, поэтому чувствуешь себя чужой. Знаю, тебе дороги Андерсы, но они не сделали тебе ничего хорошего. Если бы они не скрывали тебя, ты бы уже давно была со мной.

— А ты разыскивал меня?

— Естественно! — Клайв возмутился, что она могла предположить обратное.

— Я бы так хотела, чтобы ты первым нашел меня…

Слова сами сорвались с ее губ. Все преграды, которые Эрика так старательно возводила, чтобы оградить себя от этого мужчины, рушились как карточный домик. От этого она чувствовала себя крайне беззащитной.

— Мне не повезло. Ты ушла из дому по собственной воле, а поскольку никаких подозрительных обстоятельств не было, то полиция не заинтересовалась твоим исчезновением. Взрослые имеют право теряться, если того хотят, — сухо произнес он.

Разговаривая, они дошли до выхода из парка, и к ним не спеша подъехал черный «мерседес». Эрика села в него без сопротивления.

Всего пару часов назад она ненавидела Клай-ва Макферсона. Но сейчас не могла оторвать от него взгляда, восхищаясь тем, как он дает указания шоферу, как говорит по телефону… Словно зачарованная она смотрела на четкий профиль, высокий лоб, прямой нос, твердые, но чувственные губы. В синих глазах было что-то вызывающее, они слишком много видели, слишком много знали.

Он прикрыл веки и откинулся на спинку сиденья, словно предоставляя ей возможность продолжить изучение его внешности. Поняв, насколько Клайв сексуально притягателен для нее, Эрика вспыхнула и отвернулась.

Как можно думать об этом сейчас! И почему ее не покидает желание довериться ему, хотя она с трудом доверяет самой себе? За сегодняшний день она точно усвоила один урок: даже за самую мелочь приходится платить.

— Ты забираешь меня обратно из-за Кэтрин? — спросила она, не в силах больше выносить тишины.

— Нет, — протянул Клайв, открывая один глаз. — Я не стал бы притворяться даже ради собственной дочери. Если бы ты отрицала мою причастность к ее существованию, я бы воспользовался услугами адвокатов. Но, к счастью, ты вовремя поняла, что Кэтрин имеет право знать своего отца.

На главной улице машина остановилась. Миллионер открыл окно, и ему передали большую плоскую коробку с наклейками новой закусочной. Через секунду «мерседес» снова тронулся.

Без особенных церемоний Клайв положил коробку ей на колени.

— Ты обожаешь пиццу.

— Не может быть! — В доме Андерсов сроду не водилось ничего подобного, а Перси вообще презирал полуфабрикаты.

— Ты сегодня даже не завтракала и должна что-нибудь съесть, прежде чем мы заберем Кэтти. — Клайв уже налил ей стакан минеральной воды из встроенного бара. — Почему ты так уставилась на меня?

— Ни почему… — Просто ее очень поразило сочетание роскошной машины и простой коробки из-под пиццы. К тому же Клайв обнаружил полное отсутствие снобизма.

Эрику тронула его забота, особенно после того что ей пришлось испытать по вине Перси. Она открыла коробку, и ноздри защекотал аппетитный аромат горячей ветчины, сыра и специй. Молодая женщина едва не набросилась на еду, как дикарь, и только врожденная вежливость заставила спросить:

— А ты не будешь?

— Я не голоден.

После этого Эрика с чистой совестью принялась за пиццу. Давно уже ничто не казалось ей таким вкусным. Утолив голод, она принялась облизывать пальцы, совершенно забыв о приличиях. Неожиданно она прекратила это увлекательное занятие и медленно подняла голову. Клайв не отрываясь смотрел на ее влажные блестящие губы.

Поняв, что он уже давно наблюдает за ней, Эрика зарделась. Ее бросило в жар, и на минуту стало страшно, что она совершенно не может себя контролировать. Но уже через мгновение тело наполнилось тягучей радостью, от которой хотелось летать. Грудь стала тяжелой от напряжения, соски затвердели, воздух с трудом проходил сквозь полуоткрытые губы.

Клайв тоже не пытался скрывать возбуждения: ноздри его раздувались, словно он чувствовал терпкий запах изнывающей от желания женщины. Зрачки расширились, и синие глаза казались почти черными. Эрика как зачарованная смотрела на него со смешанным чувством страха и восторга.

— Не дразни меня, — сглотнув, хрипло прошептал он.

— Я… я не такая! — Она закрыла глаза, чтобы изгнать навязчивое видение. Ей стало стыдно за проявление низменных инстинктов.

— А раньше стащить с меня одежду казалось тебе более чем естественным поступком, — произнес Клайв мягким, словно бархат, голосом. — Мы оба испытывали это. Однажды я выдержал шестнадцатичасовой перелет туда, а потом еще и обратно, чтобы провести с тобой два часа.

От его слов в сознании рождались эротические видения, сладкие и опасные одновременно.

— Мы всегда занимались любовью будто в первый раз. Это могло продолжаться до бесконечности: нам никогда не удавалось насытиться друг другом. Обычно ничто не может вывести меня из себя, — продолжил он хрипловатым, словно искушающим шепотом. — Но никто никогда еще не дарил мне таких ощущений, как ты. Я буквально терял голову. Если я не стыжусь этого, то почему ты должна?

Эрика слушала, и ей все сильнее хотелось оказаться в объятиях Клайва, почувствовать тепло его тела, шелк волос, коснуться губами твердого, слегка колючего от щетины подбородка. Прошлое приобретало над ней власть: этот человек казался все более родным и близким. К тому же Клайв хотел ее — в отличие от Перси — и не делал из этого секрета…

— Для вас с Кэтрин уже приготовлены комнаты, — лениво протянул он, когда машина затормозила