у Юстэсова живота (нарнийские мыши не соблюдают правила «выше пояса», поскольку им и до пояса не дотянуться).

– Перестань! – завопил Юстэс. – Сейчас же убери штуку! Это опасно! Ты меня ранишь! Ну, сколько можно! Я Каспиану скажу! Тебе намордник наденут… тебя свяжут…

– Где твоя шпага, жалкий трус? – пропищал Рипичип. – Защищайся, или я тебя просто высеку.

– У меня нет шпаги, – сказал Юстэс. – Я – пацифист. Я против всякой борьбы.

– Не ослышался ли я? – строго спросил Рипичип, на мгновение опуская шпагу. – Ты отказываешься от поединка?

– Ну, чего ты от меня хочешь? – заныл Юстэс, потирая раненую руку. – Шуток не понимают!..

– Я хочу, – сказал Рипичип, – чтобы ты – выучился – хорошим – манерам – и уважал – рыцарскую честь – мышиную честь – мышиный хвост! (там, где у нас стоит тире, он хлестал Юстэса шпагой, а клинок её, закаленный гномами, бил больно, как розга).

Конечно, Юстэс учился в школе, где не было телесных наказаний, и такого с ним ещё не случалось. Вот почему он, хотя и не умел ходить в качку, меньше чем за минуту промчался через весь корабль и ворвался в каюту. Пылкий Рипичип бежал за ним, размахивая шпагой, и Юстэсу казалось, что она раскалена.

В каюте, к его ужасу, дуэль приняли всерьёз, и Каспиан предложил ему свою шпагу, а Дриниан и Эдмунд заспорили о том, что делать, когда один противник настолько ниже другого. Юстэс хмуро попросил у Мыша прощения и удалился вместе с Люси к себе в каюту промыть и перевязать раны. Потом он лёг в постель, осторожности ради – на бок.

– Земля! – закричал вперёдсмотрящий.

Люси, которая разговаривала на юте с Ринсом, быстро спустилась по лестнице и поспешила на полубак. По пути к ней присоединился Эдмунд, а Каспиан, Дриниан и Рипичип были уже там. Утро выдалось холодное, небо над тёмно-синим морем, усеянным белыми клочками пены, казалось очень бледным. Впереди, по правому борту, словно зелёный холм среди моря, виднелся ближайший из Одиноких Островов – Фелимат, а позади него возвышались серые склоны Дорна.

– Дорн! Фелимат! – воскликнула Люси, хлопая в ладоши от радости. – Ах, Эдмунд, как давно мы их не видели!

– Никак не пойму, – сказал Каспиан, – почему они принадлежат Нарнии. Разве король Питер завоёвывал их?

– О, нет! – отвечал Эдмунд. – Так было ещё до нас, при Белой Колдунье.

(Сам я, кстати сказать, тоже не знаю, почему острова эти принадлежат Нарнии. Если узнаю и если это занимательно, я расскажу вам в другой книге.)

– Будем причаливать к берегу, ваше величество? – спросил Дриниан.

– Пожалуй, не стоит, – сказал Эдмунд. – В наше время здесь никого не было, да и сейчас нет, судя по виду. Раньше народ жил на Дорне, а кое-кто – на Авре, это третий остров, его пока не видно. А на Фелимате пасли овец.

– Значит, обогнём его, – сказал Дриниан, – и высадимся на Дорне. Придётся грести.

– Как жаль, что мы не побываем на Фелимате, – сказала Люси. – Мне бы хотелось побродить там. На нём так пусто… но хорошо, и трава, и клевер, и тихий солёный воздух…

– Я тоже не прочь размять ноги, – согласился Каспиан. – Вот что, давайте высадимся на берег и отошлём лодку обратно. Пересечём остров, а корабль подберёт нас на той стороне.

Если бы Каспиан знал, что из этого получится, он бы так не сказал; но тогда это всем понравилось.

– Ой, идём! – воскликнула Люси.

– Ты пойдёшь с нами? – спросил Каспиан у Юстэса, который появился на палубе с перевязанной рукой.

– Пойду, пойду, только бы подальше от этого проклятого корыта, – сказал Юстэс.

– Проклятого корыта? – переспросил Дриниан. – Ты о чём?

– Во всех цивилизованных странах, – сказал Юстэс, – корабли такие большие, что и не помнишь, где ты – на суше или на море.

– Тогда зачем плавать? – сказал король. – Дриниан, прикажи спустить шлюпку на воду.

Король, Рипичип, Люси, Эдмунд и Юстэс сели в шлюпку и поплыли к берегу. Когда они высадились, шлюпка поплыла обратно, а они долго смотрели ей вслед, удивляясь, каким крошечным кажется корабль.

Люси, конечно, была босая (она ведь скинула туфли тогда, в воде), но это ничего, когда идёшь по пушистому мху. Хорошо было вновь очутиться на суше, дышать землёй и травой, хотя поначалу земля покачивалась под ногами, словно палуба, так всегда бывает после долгого плавания. Здесь оказалось теплее, чем в море, и Люси особенно понравилось ступать по нагретому песку. В небе пел жаворонок.

Они шли в глубь острова, поднимаясь на довольно крутой, хотя и невысокий холм. На вершине, конечно, они оглянулись: корабль медленно плыл к северо-западу, сверкая на солнце, словно большой жук. Перевалив через гребень холма, они его больше не видели.

Зато они увидели остров Дорн, отделённый широким проливом, а за ним, чуть слева – остров Арву. На Дорне нетрудно было рассмотреть белый городок, который назывался Узкой Гаванью.

– А это кто такие? – спросил вдруг Эдмунд.

В зелёной долине, куда они спускались, сидели шесть или семь вооружённых, грубоватых с виду мужчин.

– Не говорите им, кто мы, – предупредил Каспиан.

– Почему, ваше величество? – спросил Рипичип, который согласился, чтобы Люси несла его на плече.

– Я подумал, – ответил Каспиан, – что здесь давным-давно не слышали о Нарнии. Быть может, они не считают себя нашими подданными. Тогда небезопасно называться королём.

– У нас есть шпаги, ваше величество! – воскликнул Рипичип.

– Да, Рипичип, я знаю, – сказал Каспиан. – Но если бы я хотел снова завоевать эти три острова, я бы взял сюда отряд побольше.

Тут они приблизились к незнакомцам, один из которых, крупный и черноволосый, крикнул:

– Здорово, ребята!

– Здравствуйте, – ответил Каспиан. – Есть ли ещё наместник на Одиноких Островах?

– Есть, как не быть! – отвечал мужчина. – Губернатор Гумп. Он там, в Узкой Гавани. Выпейте-ка с нами, ребята!

Каспиан поблагодарил и согласился, хотя ни ему, ни его спутникам не понравились сидящие под деревом люди. Но едва они подняли чарки, как черноволосый кивнул своим приятелям, и в мгновение ока путешественников схватили, обезоружили и связали по рукам и ногам – всех, кроме Рипичипа, который отчаянно барахтался и кусался.

– Блямц, поосторожней с этой тварью! – сказал вожак. – Смотри не попорти. За неё много дадут.

– Трус и подлец! – вскричал Рипичип. – Отдай мою шпагу и отпусти мои лапы, если посмеешь!

– Ничего себе! – присвистнул работорговец (а это был именно работорговец). – Да он говорящий! Вот это да!.. Будь я проклят, если за него не отвалят сотни две!

– Так вот ты кто! – сказал Каспиан. – Вор и работорговец! Есть чем гордиться!

– Ну-ну-ну, – сказал работорговец. – Придержи-ка язык. Вы по-хорошему – и мы по-хорошему, ясно? Такая у меня работа. Зарабатываю, как умею, а ты не суйся не в своё дело.