зря, я уж чую, что будет в Сан-Пабло. Плохо ты знаешь людей, Акилино. Позовут полицию и заграбастают деньги, j

— Опять ты приуныл? — сказал Акилино. — Я знаю, что плывем мы долго, но что ж ты хочешь, надо двигаться осторожно. А насчет Сан-Пабло не беспокойся, Фусия, я же сказал тебе, что знаю там одного человека.

— Я просто без сил, старина, так мотаться — дело нешуточное, тебе чертовски повезло, что я взял это на себя, — сказал доктор Портильо. — Посмотри, какое усталое лицо у бедного дона Фабио. Но зато мы можем по крайней мере информировать тебя. Сногсшибательные новости, держись за стул, а то упадешь.

— Плантации чудесные, сеньор Реатеги, — сказал Фабио Куэста. — Инженер — в высшей степени приятный человек, и он уже покончил с вырубкой леса и с посадками. Все говорят, что это идеальная местность для кофе.

— В этом отношении все обстоит нормально, — сказал доктор Портильо. — Плохо дело с каучуком и кожей. Тут загвоздка в бандитах, дружище.

— Портильо? Что-то не припомню, Фусия, — сказал Акилино. — Это врач из Икитоса?

— Адвокат, — сказал Фусия. — Тот, который выигрывал все процессы Реатеги. Такой надутый, Акилино, спесивый.

— Скупщики тут ни при чем, сеньор Реатеги, клянусь вам, — сказал Фабио Куэста. — Они сами в бешенстве, ведь они-то и пострадали больше всех. По-видимому, бандиты действительно существуют.

Доктор Портильо тоже сначала подумал, Хулио, что скупщики ведут торговлю тайком, а бандитов выдумали, чтобы не продавать каучук ему. Но дело не в них, им действительно с каждым разом становится все труднее доставать товар, дружище, они с доном Фабио побывали везде, навели справки и убедились, что бандиты не выдумка, а дон Фабио вел себя как истинный джентльмен, падал с ног — еще бы, столько дней провести в дороге, — но несмотря на это, не покинул его, Хулио, и конечно, поддержка представителя власти была ему очень полезна — губернатор Санта-Мария де Ньевы в этих местах внушает почтение.

— Ради сеньора Реатеги я готов сделать не только это, но и гораздо большее, — сказал Фабио Куэста. — Вы это знаете, дон Хулио. Что меня огорчает, так это история с бандитами. Ведь стоило такого труда убедить скупщиков продавать каучук не банку, а вам.

— Надо было видеть, как он со мной обращался, — сказал Фусия, — с каким высокомерием. Думаешь, он хоть раз пригласил меня к себе домой, когда я был в Икитосе? Ты не можешь себе представить, как я ненавидел этого адвокатишку, Акилино.

— Вечно ты полон ненависти, Фусия, — сказал Акилино. — Как с тобой что-нибудь случится, так ты начинаешь кого-нибудь ненавидеть. За это тоже тебя Бог накажет.

— Еще больше? — сказал Фусия. — Он и так меня наказывает всю жизнь. Я ему еще ничего не сделал, а он меня уже наказывал, старик.

— В Форте Борха нам очень помогли, — сказал доктор Портильо. — Дали нам проводников, лоцманов. Ты должен поблагодарить полковника, Хулио, напиши ему несколько строк.

— Полковник — прекрасный человек, сеньор Реатеги, — сказал Фабио Куэста. — Очень услужливый, очень энергичный.

Они могут начать действия против бандитов, если получат приказ из Лимы, дружище, самое лучшее было бы, если бы Реатеги побывал в столице и похлопотал о том, чтобы вмешались военные, тогда все уладилось бы. Да, старина, дело стоит того.

— Мы не хотели им верить, сеньор Реатеги, — сказал Фабио Куэста. — Но все скупщики говорили нам одно и то же и клялись всем на свете, что это святая правда. Не может быть, чтобы они сговорились.

Дело обстоит очень просто, дружище: когда скупщики приезжают в становища, они не находят там ничего, ни каучука, ни кожи, только чунчей, которые плачут и бьют себя в грудь: нас ограбили, нас ограбили, бандиты, дьяволы, и так далее.

— Он поднялся по Сантьяго с доном Фабио, который был губернатором Сайта-Мария де Ньевы, и с солдатами из Борха, — сказал Фусия. — А до этого они побывали у агварунов, и у ачуалов тоже, — выспрашивали, что и как.

— Да ведь я же их встретил на Мараньоне, — сказал Акилино. — Разве я тебе не рассказывал? Я два дня провел с ними. Это было, когда я во второй или в третий раз плыл на остров. И дон Фабио, и этот второй — как ты сказал, Портильо? — засыпали меня вопросами, а я думал — ну, теперь ты за все заплатишь, Акилино. И перетрусил же я.

— Жаль, что они туда не добрались, — сказал Фусия. — Представляю себе, какое лицо сделалось бы у адвокатишки, если бы он меня увидел, и что он рассказал бы этому псу Реатеги. А что сталось с доном Фабио, старик? Он уже умер?

— Нет, он по-прежнему губернатор Санта-Мария де Ньевы, — сказал Акилино.

— Я не так глуп, — сказал доктор Портильо. — Моей первой мыслью было, что раз это не скупщики, значит, чунчи — они повторяют уракусскую историю с кооперативом. Поэтому мы и отправились в становища. Но оказалось, что и чунчи не виноваты.

— Женщины встречали нас с плачем, сеньор Реатеги, — сказал Фабио Куэста. — Потому что бандиты забирали не только каучук, лечекаспи[37] и шкуры, но, разумеется, и молоденьких девушек.

Дело было неплохо задумано, старина: Реатеги авансировал деньги скупщикам, скупщики авансировали деньги чунчам, а когда чунчи возвращались из лесу с каучуком и шкурами, эти негодяи нападали на них и забирали все, не вложив ни сентаво. Ну разве это не прибыльное дельце? Он должен ехать в Лиму и хлопотать, и чем скорее, тем лучше, Хулио.

— Почему ты всегда брался за грязные и опасные дела? — сказал Акилино. — У тебя это просто мания, Фусия.

— Все дела грязные, старик, — сказал Фусия. — беда в том, что у меня не было начального капитальца: когда есть деньги, можно безопасно обделывать самые скверные дела.

— Если бы я тебе не помог, тебе пришлось бы уехать в Эквадор, — сказал Акилино. — Сам не знаю, почему я тебе помог. Из-за тебя я провел страшные годы. Я жил в вечном страхе, Фусия, каждый день ждал беды.

— Ты помог мне потому, что ты хороший чело век, — сказал Фусия. — Самый лучший, какого я знал, Акилино. Если бы я был богатым, я оставил бы тебе все мои деньги, старик.

— Но ты не богат и никогда не будешь богатым, — сказал Акилино. — Да и на что мне были бы твои деньги, когда я вот-вот умру. В этом мы малость похожи, Фусия, оба подходим к концу такими же бедняками, как родились.

— Распространилась целая легенда о бандитах, — сказал доктор Портильо. — Даже в миссиях нам говорили о них. Но монахи и монахини тоже мало что знают.

В одном селенье агварунов в Сенепе какая-то женщина сказала нам, что она их видела и что среди них были уамбисы, — сказал Фабио Куэста.

— Но от ее сведений было мало толку. Вы ведь знаете чунчей, сеньор Реатеги.

— Что среди них есть уамбисы, это факт, — сказал доктор Портильо. — Это все утверждают с полной определенностью: их узнали по языку и по одежде. Но уамбисы тут играют всего лишь роль дубинки, ты ведь знаешь, они любят драться. А вот узнать бы, кто те белые, которые ими руководят. Говорят, их двое или трое.

— Один из них горец, дон Хулио, — сказал Фабио Куэста. — Нам сообщили это ачуалы, которые немного говорят на кечуа.

— Но хоть ты это и не признаешь, тебе повезло, Фусия, — сказал Акилино. — Тебя так и не схватили. Если бы не это несчастье, ты мог бы всю жизнь прожить на острове.

— Спасибо уамбисам, — сказал Фусия. — После тебя они мне больше всех помогли, старик. И вот видишь, как я им отплатил.

— Ну, на это было много причин. Если бы ты остался на острове, пришлось бы плохо и им, и тебе, — сказал Акилино. — Странный ты человек, Фусия. Коришь себя за то, что покинул Пантачу и уамбисов, а все, что ты сделал плохого, для тебя ничто.

Это тоже было должным образом проверено, старина: закупки каучука в этом районе не снизились, а и