индивидуума. В этой проблеме Зигмунду Фрейду принадлежит немало интересных и, в целом, верных выводов, в частности, в том, что касается описок, характерных письменных оговорок и пристрастия к повторению отдельных слов. Великий Гете, имевший обширнейшую коллекцию автографов, тоже, кстати, не сомневался в том, что характер и душевный склад личности сказывается на его письме — графически.

Что касается возможности толкования по почерку каких-либо элементов судьбы, будь то из будущего или прошлого — то к этому я отношусь с глубочайшим скептицизмом.

Не могу не упомянуть и таинственное общество метапсихологов — собрания спиритов и мистиков, любителей сеансов столоверчения и вызывания духов предков. Признаюсь, одно время я и сам входил в это братство «не от мира сего» и активно участвовал в их «шабашах». В тридцатых годах, в Польше, в определенных кругах спиритизм был довольно модным явлением. Благодаря активности «медиумов» число спиритуалистов было внушительным.

В основе спиритизма лежит мистическая убежденность в том, что души умерших предков при известных условиях могут вступать в контакт с ныне живущими на земле людьми.

Для осуществления такого контакта необходимо присутствие способного к потусторонней коммуникабельности медиума. Он — главное звено связи. Обыкновенно спириты нашего сообщества собирались вместе с медиумом в одном помещении, но всякий раз изгоняли любого, кто скептически относился к таким сеансам. Считается, что удачным контакт может быть только в том случае, если все присутствующие глубоко верят в спиритические принципы. Помехой может стать даже один человек, который испускает «отрицательные флюиды» и препятствует душам давно умерших людей преодолеть пространство и время.

Методы и содержание сеансов варьировались в зависимости от того, какой медиум на данном сеансе присутствовал. Имеются в виду формы связи, которыми он был способен владеть. Так были медиумы — специалисты «стуковой» системы, знатоки и мастера столоверчения, игроки на гитаре, а также писавшие на доске грифелем. Реже встречались специалисты по материализации духов. Простейшим вариантом считалось «собеседование» с духом посредством стука. В этом случае медиум впадал в состояние, сходное с гипнотическим. Через какой-то промежуток времени раздавался стук в дверь или стенку — то дух сообщал о своем появлении. И тогда ему начинали задавать вопросы самого неожиданного свойства. В ответ шла длинная очередь монотонных постукиваний. Их считали сериями, и каждая фраза означала по нумерации букву в алфавите. Соответственно из букв составлялись слова, иногда с явной натяжкой.

В нашей компании самым сильным медиумом считался некий Ян Гузик. Он вызывал дух Наполеона и Александра Македонского, Адама Мицкевича и Колумба. Приходится сожалеть, что не достало у меня тогда озорства и чувства юмора, чтобы попросить его вызвать дух Адама и Евы, виновников первородного греха, и послушать их различные интерпретации истории со змеем-искусителем. Позже я стал считать спиритизм чистейшим надувательством, ибо объясняется он всего-навсего массовым гипнозом.

В Лондоне я однажды присутствовал на цирковом представлении, где фокусники запросто демонстрировали и пародировали все нехитрые спиритические «чудеса», а потом сами раскрывали механику ловкого трюкачества.

А кто не знает нашумевшего на весь свет медиума Паркера, нажившего солидное состояние на оккультном бизнесе, а потом «разоблачившего» самого себя? Он признал обман и назвал увлечение спиритизмом «вековой глупостью».

Я так подробно останавливаюсь на оккультистах только потому, что сам часто с ними сталкивался, многих знал близко и даже прикоснулся к тайнам их деятельности по околпачиванию легковерной публики. Мне гораздо ближе по духу и симпатичней честность факира Бен Али, одно время работавшего в Варшавском цирке. Коронным его номером считался «расстрел». В него стреляли из пистолета, а он на лету ловил голой рукой пули. У слабонервных зрителей случались и истерики, но он неизменно оставался в живых.

Но вот однажды среди публики нашелся придирчивый зритель — офицер, предложивший Бен Али поймать пулю, выпущенную из его собственного пистолета.

С горькой иронией Али сказал:

— Неужели господин офицер согласился бы, будучи на моем месте, за какие-то пять злотых в день оказаться убитым?!

Главное состоит, на мой взгляд, в том, чтобы в вопросе о телепатии выделить из него как мистический наплыв, так и шарлатанство, и попытаться подвергнуть проблему серьезной научной проверке, добросовестному исследованию. А слишком экзальтированных мистиков и откровенных шарлатанов, приходится признать, в телепатии «побывало» несравненно больше, нежели истинных ее жрецов. Тем и осквернили еще неразгаданную тайну, приучив общество к подозрительности, когда речь идет о телепатии. Есть и вторая причина, о которой следует сказать. В том, что вокруг телепатии скопилось множество домыслов и слухов, повинны и сами телепаты. Одни слишком раздували свои возможности, другие использовали свой талант в корыстных и неблаговидных целях.

Есть категория людей, которые и не подозревают в себе заряд телепатической силы.

Есть свидетельства, порой весьма достоверные, что значительными телепатическими способностями обладал знаменитый авантюрист международного класса граф Калиостро, живший в смутном 18-ом столетии. Не безуспешно он частенько выдавал себя за врача, способного излечить от любого недуга. Затем он представал перед восхищенными современниками в качестве естествоиспытателя, хватающего с небес звезды, гениального алхимика, уже обладающего секретом философского камня. Но более всего он преуспел в роли ясновидца, которому дана власть провидеть будущее. Дурачил он доверчивых собеседников еще и тем, что уверял всех в своей бессмертности, уже к тому времени исчисляя свой возраст тысячелетиями.

К огорчению потомков, не осталось после блестящего проходимца никаких вещественных свидетельств его исключительности. Не подарил он грядущим поколениям ни своих дневников, ни мемуаров. Все якобы принадлежащие ему записки всякий раз оказывались на поверку фальшивками, хотя порой и ловко состряпанными. Его загадочный образ и действительно неординарные способности привлекали к себе внимание многих писателей, включая Александра Дюма, а в наше время Алексея Толстого. И создавали они его «художественный лик», лишь пользуясь хрупкими, а иногда и совсем сомнительными сведениями из легенд и преданий...

Я как-то тоже заинтересовался его занимательной биографией и попытался проанализировать некоторые материалы и свидетельства его современников. Что ж, надо отдать ему должное: прохвост он был первоклассный, я бы даже сказал весьма талантливый! А вот в том, что в своем арсенале сомнительных средств для достижения славы и богатства использовал он и явные способности телепата, у меня сомнений нет. Безусловно, Калиостро принадлежал к первым (по нашей классификации) телепатам, то есть к тем, кто изрядно раздувал свои силы.

В этот же ряд следует занести и достославного Ганнусена Лаутензака, утверждавшего, будто его устами могут говорить души мертвых. Оба они использовали свое дарование в корыстных целях, а потому искусственно раздвигали рамки своих возможностей.

А вот всяческие «за» и «против» из новейшей истории. Мне стало известно об интересной встрече в узком кругу молодого телепата-любителя Карла Николаева с известным своим негативным подходом к телепатии профессором Александром Китайгородским. Незадолго перед тем профессор выступил в «Литературной газете» со статьей на эту интригующую тему. Основной смысл и вывод всей статьи сводился к тому, что, поскольку нельзя объяснить передачу образов, ощущений, мыслей от мозга к мозгу непосредственно, то и всякий вопрос о телепатии как таковой отпадает и принципиально ставиться не может.

Для телепатов это было сильным ударом по самолюбию. И тогда К.Николаев, уверенный в своих телепатических возможностях, пришел в редакцию журнала «Знание — сила» и заявил, что хотел бы