положительной и внесена в общий список. Любые родители смогут подарить своим детям такую интересную способность…
– Вы правда думаете, что она интересная? – устало спросил я. И прервал связь.
А вечером на вокзале немало людей…
Я стоял у информ-терминала и тупо смотрел на экран, на бланк электронного письма. Я посылал родителям короткие письма каждый вечер. Так они просили, да я и сам не хотел, чтобы они волновались…
Вот только сейчас я не знал, что писать.
– Собрался уезжать?
Я повернулся. Игорь ухмылялся, глядя на меня.
– Еще не знаю, – сказал я честно. Переступил, и кроссовки радостно пискнули: «Мы много дорог повидали на свете…» Нагнувшись, я наконец-то отключил у них звук.
– А я думал, ты все-таки зайдешь… – сказал Игорь. Искренне сказал.
– Скажи, ты тоже из тех, кто меня пасет? – спросил я в лоб.
– Понял уже? – Игорь усмехнулся. – Если уж меня, с моими слабенькими способностями эмпата, год доставали… такого, как ты, будут всю жизнь напрягать. Нет, Мишка. Я сам по себе. Я в эти игры не играю.
Он не врал. Хорошо, что я умею это видеть.
– За мной следят, Игорь, – пожаловался я зачем-то. – Мне сегодня дали понять… либо я делаю то, что нужно обществу, либо стану
– Конечно, – чуть удивленно сказал Игорь. – А ты что думал? Так всегда было. Только если первобытный человек не хотел гоняться за мамонтами, хотя это у него получалось, товарищи могли его и съесть. Сейчас просто выкидывают на обочину.
– А свобода? – спросил я. Как будто Игорь в чем-то был виноват.
– А она у тебя есть. – Он снова усмехнулся. – Ты же ее получил, в полной мере. Не нравится вкус?
– Нет.
– Так извини. Другого не бывает.
Я посмотрел на бланк письма. Взял световое перо и быстро начертил на экране: «Больше писем не будет». И щелкнул по кнопке, отправляя свое последнее письмо родителям.
– Так что, ты уезжаешь? – спросил Игорь. – Если да, то можем поехать вместе. Куда-нибудь на юг, ага? Там тепло. А на пальмах синтетические бананы не растут.
– Ты такой легкий на подъем?
– Да я еще легче, чем ты думаешь, – засмеялся Игорь.
– Это ведь все равно проигрыш, – сказал я.
– Ага, – легко согласился он. – А у тебя два выбора. Либо проигрываешь и ты, и наше сытое, благополучное общество. Либо выигрывает общество… ну и ты тоже.
К перрону медленно подкатил монор. В вагончик вошли несколько человек.
– Ну, едем или остаемся? – нетерпеливо спросил Игорь. – Не люблю долго раздумывать!
– Если дойду, то поехали, – сказал я. – Синий!
И прыгнул на узкую синюю полоску цветного бетона.
– Ну сколько тебе объяснять? – Игорь поморщился. – Не дойдешь. Никак. Так уж придумано!
– Верю, – согласился я. – Только знаешь, я все равно буду пробовать. Всегда.
«Л» – значит люди
Слуга
Аркадию – с благодарностью
Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым. Ибо то угодно Богу.
Лошадиные лапы мягко ступали по узкой глинистой тропке – единственной, ведущей с Северных гор к замку Ваас. Эйлар, дочь господина по крови и праву, дремала, сжимая свитые из лошадиной гривы поводья. Челдар, холодный ветер севера, хлестал ее полуобнаженное тело. Бегущие впереди рабы были одеты в теплые меховые плащи, под которыми едва угадывались взведенные арбалеты. Эйлар презрительно посмотрела на них, на мгновение пробудившись от дремоты. Раб может чувствовать холод и боль, ему позволено быть слабым. Он – раб.
Глааман, имеющий право спрашивать, догнал лошадь Эйлар перед последним поворотом. Он тяжело дышал, и ритуальные поклоны никак не попадали в такт движению. Эйлар придержала коня.
– Эйлар Ваас, дочь господина по крови и праву… – начал Глааман. Легким кивком Эйлар позволила ему отбросить остатки титула.
– Уммилис, слышащий неслышимое, узнал голос Ранда Вааса, нашего господина. Он просит тебя поторопиться, Эйлар Ваас. Он хочет сказать большую новость.
Глааман умолк, и лишь взгляд его, молодой, откровенно цепкий, продолжал скользить по телу Эйлар. Она не обратила на это внимания. Раб может желать свою госпожу. Он может даже любить ее. Это не имеет значения.
– Что еще сказал Уммилис?
– Ничего, Эйлар. Слова господина были не для наших ушей. Он ждет тебя и просит поторопиться.
Эйлар окинула взглядом предстоящий подъем. Пять миль вдоль колючего леса, населенного ночными монстрами. А солнце уже садилось, лишь краешек оранжевого диска виднелся между горами. Полагается разбить лагерь – стражники в наружном кольце, больные и раненые во внутреннем, Эйлар, трофеи, рабы с правом голоса – в центре. Так полагалось.
– Глааман! Скажи стражникам, что они пойдут так быстро, как ходит сильнейший из них. Скажи им, чтобы они убивали чудовищ на тропе. Скажи слабым, что они пойдут за нами – их защитой будет Храм.
– Что делать с трофеем, Эйлар?
Девушка оглянулась. Семиметровое глянцево отблескивающее тело болотного змея несли безымянные рабы. Они уже отстали на три сотни шагов, и двигаться быстрее не в их силах.
– Пусть ищут расщелину, где можно спрятать змея. Пусть заложат ее камнями – и охраняют до утра. С ними Храм. Скажи, что они получат имена.
Эйлар хлопнула шипастым браслетом по шкуре лошади там, где опытные рабы удалили чешуйчатую броню. Лошадь перешла на бег, и арбалетчики ускорили шаги. Один из них, распахнув плащ, выстрелил в сторону леса. Темный бесформенный комок сорвался с ветвей и покатился на дорогу, выбрасывая вокруг беспомощные плети щупалец.
Эйлар снова пришпорила лошадь. Близилась ночь.
