тюрьму. Выйдя на свободу, Федерман подал на Вельзера в суд, обвинив его в обмане испанского монарха и утаивании королевской пятины. Поскольку никаких доказательств у него не было и быть не могло, то, чтобы выпутаться из создавшегося положения, он через некоторое время вдруг «серьезно заболел» и, находясь «при смерти», в присутствии нотариуса, духовника и свидетелей признался в своей клевете на Вельзера, тут же получил отпущение грехов, после чего благополучно «выздоровел». Он только не учел, что со смертью шутки плохи – через полгода, в феврале 1542 г., смерть действительно настигла его.
Хуан же Карвахаль, назначенный губернатором Коро в отсутствие Гуттена, заслужил прозвище Злого Хуана. Судьба его была короткой: в 1546 г. в Венесуэлу прибыл лиценциат Толоса с миссией наказать губернатора за совершенные им преступления, о которых читатель узнает из романа. На суде Карвахаль яростно защищался, обвиняя всех и вся, но приговор был суровым: повесить.
И еще несколько слов о других героях романа. После недолгого правления Толосы губернатором Венесуэлы стал Хуан де Вильегас (1649–1653). Неутомимый путешественник, он совместно с Дамианом де Барриосом разведал залежи золота в провинции Ниргуа и основал поселения Баркисимето, Пальмас, Ниргуа, Вильяррика и Нуэво-Херес. Педро де Лимпиас, неугомонный фанатик Эльдорадо, вернувшись из экспедиции Гуттена, сбежал от своих немецких хозяев и на собственный страх и риск продолжал поиски мифического царства, пока не погиб в сельве. В списке членов экспедиции капитана Диего де Лосадо (1567) мы обнаружили имена Диего де Монтеса, Эстебана Мартина и Франсиско Герреро (последний значится с пометкой «пленник турок»).
Обвинения Федермана, хоть и голословные, были на руку короне. Вельзерам предъявили иск в несоблюдении пунктов договора. Банкиры яростно отстаивали свои права на Венесуэлу, пока после 16- летней тяжбы в 1556 г. не отказались от своих претензий. Контракт был ликвидирован.
На этом кончается история немецкого присутствия в Венесуэле, но до окончания истории поисков Эльдорадо еще очень далеко. Постепенное прояснение истинных размеров громадного материка дало новые стимулы к распространению легенды об Эльдорадо, а золото астеков, инков, муисков только распаляло горячечное воображение испанцев. Миф об Эльдорадо срывал с места домоседов, заставлял пускаться в опасные путешествия людей самых мирных профессий.
Открыть Эльдорадо так никто и не смог, а «закрыл» Эльдорадо великий немецкий ученый и путешественник А. Гумбольдт, пересекший внутренние области Венесуэлы и опровергший представления о возможности существования здесь развитой цивилизации. На том кончается бурная и, увы, недоброй памяти история Эльдорадо.
…Хоть земля велика,
Нет на ней уголка,
Похожего на Эльдорадо.
I
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Королевский гонец
1. ФАУСТ
– Я вижу…– зазвучал зловещий голос доктора Фауста. – Я вижу человека, он стоит на коленях, руки у него связаны. Чернокожий воин, танцуя, приближается к нему, размахивая ятаганом – клинок его изогнут наподобие петушьего хвоста. На красноватую землю, густо поросшую неведомой мне травой, льется свет луны. Кольцо всадников туже стягивается вокруг пленника. Он просит отпустить ему грехи, и какой-то темнолицый, чернобородый мужчина грозного вида издевательски отвечает, что он и так попадет прямо в рай. Маленькая скуластая женщина, соскочив с коня, подходит к пленнику, смотрит на него долгим взглядом. Это белокурый великан в самом расцвете сил, у него голубые, нет, серые, свинцово-серые глаза и профиль древнего германца. Он чем-то напоминает мне… Да, он похож на вас, ваша милость: тот же исполинский рост, тот же благожелательно-задумчивый вид, та же уверенная повадка – это уверенность человека, никогда не помышлявшего о смерти… Позвольте еще стакан, ваша милость. Ясновидение дается мне нелегко. Не верьте пророчествам Камерариуса, ваша милость, не верьте, хотя слава его велика, а влияние на императора безмерно… Да, он чернокнижник старой школы, ну а я зато в свойстве с сатаной. Славное вино, ваша милость. Постойте, кажется, Мефистофель хочет мне что-то сказать… Что? Ты ручаешься? Ах, ваша милость! Я предвидел это и этого боялся. Бес в собачьей шкуре шепнул мне, что коленопреклоненный человек, столь схожий с вами царственностью облика и пленительным величьем, вы и есть. Вы – через двенадцать лет! Ужасно! Но что это? Палач опускает ятаган на вашу склоненную шею. Видно, рука его дрогнула – клинок вонзился в шею, но головы не отсек. Кровь так и хлещет. Одним прыжком вы вскакиваете на ноги, шатаясь, бросаетесь к женщине. Палач преследует вас… Настиг! Наносит удар – раз и другой! Голова скатывается, кровь хлынула потоком, но вы продолжаете идти. Страх смотреть, ваша милость, как бредет, спотыкаясь, обезглавленный… Платье женщины, лицо вашего врага залиты кровью… Турок взывает к Магомету, чета карликов оплакивает вашу гибель. Лунный свет отливает кроваво-красным. Никогда прежде не видел я такого… Изнемогаю… Скорее! Еще стакан! Во имя сатаны заклинаю вас: не ходите к Дому Солнца! Это говорю вам я, доктор Фауст, самый великий чернокнижник в подлунном мире. Не ездите туда! Останьтесь здесь, в Вюрцбурге – он входит в епархию вашего преосвященного брата. Возвращайтесь в Вену – эрцгерцог Фердинанд окажет вам радушное покровительство. Поезжайте, наконец, в Толедо! Вы процветете под благотворной сенью императорского дворца – дворца Карла, государя Испании, повелителя Германии. Научитесь лгать и строить козни, станьте шутом, переносчиком сплетен, рассказчиком приятных для слуха небылиц, паркетным шаркуном. Научитесь всему тому, от чего сейчас вы с отвращением отводите взор… Но только не ездите на поиски Дома Солнца! Не гоняйтесь за химерой, возлюбленный князь мой! Склоните слух к словам доктора Фауста и его личного, его собственного беса Мефистофеля!
Стальные глаза лежащего в гамаке пристально вглядываются в густые заросли акации. Невиданного цвета луна выплывает из-за вершины. Снизу, из долины, веет легкий ветерок, не давая погаснуть вялому пламени костерка, вокруг которого дремлют измученные переходом люди. Отроги горной цепи громоздятся крепостными башнями, сулят защиту. Там, за перевалом, Коро и океан.
– Доктор Фауст, доктор Фауст, – бормочет человек в гамаке. – Сколь обширна твоя ученость, сколь велика твоя мудрость! Но вот и минуло двенадцать лет со дня твоего пророчества, а я жив, и я – здесь. Я побывал в Эльдорадо, я видел Дом Солнца! Нет, не индейский касик ежеутренне омывается золотой пылью, а женщина по имени Коньори, царица амазонок. В память нашей встречи, в благодарность за то, что понесла от меня, она подарила мне вот это изумрудное ожерелье. Она зачала, и она родит девочку, если хочет еще пожить на этом свете! Душа моя изъязвлена изменами, но кому придет в голову, что в этих отрепьях запрятано сокровище ценою две тысячи дукатов?! Я видел столько ужасов, насилий и бесчинств, что не выдумать самому фон Шпайеру. Ты был прав, доктор Фауст, когда предрек мне бесчисленные испытания, но слова о моей смерти, так напугавшие добряка Гольденфингена, оказались лживы. Далеко позади остался Окуйо. Проклятый писец со своими головорезами теперь не догонит меня. Восемь дней пути пролегло между нами. Отдохнув, мы перевалим через горы, спустимся в Коро, а там сядем на корабль, уплывем в Испанию. Меня снова примет император. Я расскажу ему, как страстно желаю покорить страну омагуа, которые возводят дома с серебряными стенами под золотыми крышами. Я получу соизволение государя. А потом я приеду в Штауфен, и приду на могилу, где лежат твои кости, и помолюсь за твою навеки погубленную душу. А потом, как когда-то, я поеду верхом с милым другом Даниэлем Штеваром и ландграфом Циммером, полновластным хозяином дивного края… Помнишь ли ты, доктор Фауст, как начиналась вся эта история? Стояло лето, мы скакали по цветущим зеленым лугам. Сколь отлично благодатное плодородие Германии от этой красной, иссушенной, ощетинившейся шипами, умирающей от жажды земли!
– Быть не может, Филипп, – удивленно проговорил ландграф Циммер, – быть того не может, чтобы этот проходимец Варфоломей Вельзер снаряжал войско в Новый Свет на поиски Дома Солнца!
– Ручаюсь вам, – отвечал юноша, приподнявшись на стременах. – Амвросий Альфингер с тремя сотнями людей высадился в Венесуэле двадцать четвертого февраля 1529 года.
– Полгода назад?
– Да, сударь.
– Ты хорошо осведомлен, Филипп, – одобрительно заметил граф, переводя своего коня на шаг.
– Не забудьте, граф, – с долей насмешки произнес Даниэль Штевар, – что наш Филипп состоит не только в услужении у августейшей семьи, но и в родстве с Вельзерами. Он их родня и должник,
