Торжественный выезд из Парижа состоялся 24 января 1564 года.
В Фонтенбло сделали первую длительную остановку. Маргарита вспоминала, какое яркое впечатление произвела на нее постановка 'Прекрасной Генвьеры' Ариосто. Звучали стихи Ронсара, который будет воспевать Марго всю жизнь, на сцене шла осада построенных из картона и дерева крепостей. Завершилось представление восхитительным фейерверком и балом.
Вместе с большим путешествием кончилось и детство Маргариты. В четырнадцать лет она стала очаровательной девушкой.
Ее чело, мирозданья венец,
В божественном нимбе волнистых волос,
Вьющихся, льющихся, вместе и врозь,
С дымным оттенком прекрасных колец,
писал о ней ее современник поэт Пьер Ронсар.
Правильные черты овального лица - грациозно очерченный рот с довольно чувственными губами, нос, о котором современники говорили 'живой как ртуть' из-за трепетания его крыльев. Стройная фигура с 'двумя сладострастными холмами, полными неги всегда'. И Маргарита никогда не стеснялась показывать свои прелести во всей красе - грудь в своих декольте она открывала так, как никто при дворе. 'Никакая другая женщина не умела так изящно подчеркнуть свои прелести, - пишет о Маргарите Пьер де Бурдей. - Несколько раз я видел, как она подбирала туалеты, обходясь совершенно без париков, при этом умея так взбить, завить и уложить свои жгуче-черные волосы, что любая прическа ей шла... Я видел ее в белом атласном платье, усыпанном множеством блесток, в его розоватом отливе темная или прозрачная вуаль из крепа, с римской небрежностью наброшенная на голову, создавала ощущение чего-то неповторимо прекрасного... Я видел ее в платье бледно-розового испанского бархата, столь искусно отделанного драгоценными каменьями и перьями, что трудно представить себе что-либо более восхитительное...'
В шестнадцать лет Марго обладала прекрасным образованием, она была начитана, знала латынь, на которой изъяснялась свободно. При этом она была дочерью королевы и сестрой короля Франции и обворожительно женственна. Что и говорить, первая дева Франции была завидной невестой! Это понимала королева-мать и думала, как лучше выдать замуж свое очаровательное дитя.
Пока Екатерина Медичи строила планы на будущее Маргариты, та успела влюбиться. Первой ее настоящей любовью стал молодой герцог Лотарингский Генрих де Гиз. Этот широкоплечий двадцатилетний князь, потомок знаменитой династии Борджиа по материнской линии, заметив ее пылкие взгляды, тоже влюбился в Марго. Маргариту сжигала самая настоящая страсть к юноше. Он должен стать ее любовником. Не первым мужчиной, первым ее мужчиной был... ее брат, герцог Анжуйский. Она сама в этом однажды призналась: 'Он был первым, кто задрал мне юбку'. Эту тайну разгласил и исповедник Бусико, епископ Маргариты Грасс. Остается надеяться только на то, что доверила она ему свои секреты вне исповеди.
Но она совершенно забыла об эпизодах кровосмесительной связи с братом, когда начался ее бурный роман с де Гизом. Ради своих страстных встреч на какие только ухищрения не пускалась Маргарита! Они любили друг друга везде - в парке, в коридоре дворца, в первом попавшемся помещении. Их часто заставали в самых интимных позах, но страстные любовники не обращали на это никакого внимания, продолжая заниматься любимым делом. Они не представляли жизни друг без друга, и встреч тайком им не хватало. И решили, что должны пожениться. Для Гиза Марго была прекрасной партией - дочь и внучка короля, первая дева Франции, первая красавица, и он был без ума от нее.
Однако женитьба Гиза и Магариты вовсе не входила в планы Екатерины Медичи и ее сына Генриха, который старался сосредоточить в своих руках если не всю власть, то хотя бы ее ветви. Вражда католиков и гугенотов должна наконец прекратиться. Этому как нельзя лучше может способствовать свадьба Марго с королем Генрихом Наваррским. Сердце Маргариты принадлежало де Гизу, но разве этого кого-нибудь волновало? Речь шла о делах государственных.
Марго отнеслась к известию о ее возможной свадьбе спокойно - она была уверена, что этого не произойдет. Римский Папа никогда не даст благословения на брак католички и гугенота. Марго плохо знала свою мать. Если Медичи что-то решила, она уничтожит все препятствия, возникающие на ее пути. Марго была права - Рим объявил этот брак богопротивным, но об этом мало кто знал. Екатерина распорядилась перехватывать курьеров из Италии с известием о запрете бракосочетания, а сама договорилась с кардиналом о совершении акта непослушания Ватикану. Венчание было назначено на понедельник 18 августа 1572 года.
Бурные свидания Марго и де Гиза продолжались. Однажды Марго имела неосторожность добавить страстный постскриптум к письму, которое Генриху де Гизу отнесла ее фрейлина Пик де Мирандоль. Фрейлина была любовницей дю Гаста, одного из приближенных брата короля, Генриха Анжуйского. Все тайны и все интриги королевского двора выбалтывались в постели. Постель была одним из самых главных источников тайной информации. Дю Гаст, получив письмо из рук своей преданной любовницы, тут же отнес его герцогу Анжуйскому. В этот же день Маргариту вызвали король и королева-мать. Они в буквальном смысле набросились на Марго. Взбешенный король кричал, что никогда этот лотарингец не станет мужем его сестры, первой девы Франции, и чтобы она даже думать об этом не могла. Герцог де Гиз будет убит, если только она не прекратит свидания с ним. Все в ожидании свадьбы, необходимой Франции, а невеста не вылезает из постели какого-то де Гиза.
Король всерьез решил расправиться с любовником сестры. Он вызвал своего сводного брата, графа Овернского, будущего графа Ангулемского, внебрачного сына Генриха II, и приказал ему убить герцога де Гиза на предстоящей псовой охоте. Убийство представить как несчастный случай. Каким-то чудом Марго узнала об этом приказе и оповестила де Гиза. Ему удалось уклониться от участия в охоте. Но было ясно, что надо что-то предпринимать, чтобы свести гнев короля на нет. Ему посоветовали как можно быстрее жениться, только тогда король может сменить гнев на милость. У Гиза выбора не было. Без промедления была устроена его свадьба с Екатериной Клевской, принцессой княжества Порсиан, которое находилось в Шампани к северу от Реймса. Герцог Анжуйский при встрече с де Гизом все же пригрозил ему:
- Советую вам не пытаться снова увидеть мою сестру и даже не думать о ней, иначе я вас убью.
Генриху де Гизу не оставалось ничего другого, как забыть свою блестящую любовницу, что он и постарался сделать.
Марго была в отчаянии. Но свадьба де Гиза отрезвила ее - и на смену страданию пришло холодное равнодушие ко всему. Конечно, она не будет противиться свадьбе с Генрихом Наваррским. Да и как она могла противиться? При всей ее независимости в поведении такие решения в королевской семье принимала не она. После свадьбы Марго станет королевой Наваррской. Звучит внушительно, хотя Наварра - королевство, которое можно обскакать на одной ноге.
К Генриху она не относилась никак. Когда-то в детстве они играли вместе, но что это за человек теперь, она не имела понятия. Да и не хотела иметь. Теперь ей было все равно.
Генрих приехал увидеть свою невесту за несколько дней до свадьбы. Он помнил ее совсем девочкой, теперь перед ним предстала красивая, обворожительная женщина, при этом очень хорошо образованная, это чувствовалось по первым словам, которые она произносила, по манере говорить и держать себя. Она была элегантна, утонченна, божественна. Генрих при всем своем гасконском самообладании растерялся. Он чувствовал себя крестьянином в сравнении с Марго.
Свадебная церемония была назначена в соборе Парижской Богоматери. Накануне, 17 августа, Маргарита проплакала весь день, слезы на ее глазах не обсохли и в праздничный день, 18 августа. Ярко светило солнце, но не могло разогнать тучи в душе Маргариты. Когда она смотрела на своего неотесанного жениха, она вспоминала де Гиза, и снова комок подступал к горлу. И все же она была, как всегда, необыкновенно красива. Грусть даже придала ее глазам особую глубину, и все любовались молодой королевой. Вот как описывает Марго в тот день ее современник Брантом:
'Она так красива, что на свете просто не с чем сравнить, ибо, не говоря уже о прекрасном лице и изумительно стройной фигуре, на ней был восхитительный наряд и необыкновенные украшения. Ее красивое белое лицо, похожее на небо в минуты самой высокой чистоты и безмятежности, обрамляло такое множество огромных жемчужин и драгоценных каменьев, особенно бриллиантов в форме звезд, что невольно эту естественность лица и искусственность окаменевших звезд можно было принять за само небо, когда оно бывает усеяно звездами настолько, что благодаря им словно оживает'.
