обрадовались!

– Они и так сказали, чтобы я никуда не уезжала, а узнали бы, что Неволина лечилась у меня, точно бы посадили под замок!

Ричард стоял у окна и улыбался.

– Может, ты плохо лечишь зубы и потом, чтобы скрыть это, убиваешь клиентов?

– Тогда следующий ты, так как тоже лечился у меня.

– Я не в претензии, моя пломба держится! – поднял руки вверх Ричард.

– Судя по опознанию, их пломбы тоже держатся! – парировала Яна.

Ричард уже смеялся во весь голос:

– Слушай, так это колоссальная реклама для тебя! Сообщайте своим посетителям, что все ваши пациенты умирают насильственной смертью, то есть обгорают до неузнаваемости, но ваши пломбы стоят насмерть!

– Уймись, – мрачно посоветовала Яна.

– Или так, – пробрало Ричарда, – мы ставим самые твердые пломбы, которым нипочем испытание доменной печью!

Яна отвернулась, пряча улыбку.

– Мне больше нравится так: доверьте нам заботу о ваших зубах – и можете не беспокоиться, ваши потомки всегда смогут опознать вас по литым вкладкам или керамическим коронкам.

Ричард достал сотовый и, давясь от смеха, набрал телефон следователя, который недавно вышел из этой палаты.

– У меня информация для капитана… – Ричард бросил взгляд на оставленную им бумажку, – Просекова. Когда он вернется, пусть позвонит гражданке Цветковой, она кое-что вспомнила по убийству, которым он занимается.

– Зачем ты меня сдал?! – закричала Яна.

– Я не хочу, чтобы тебя посадили за сокрытие улик. Они сейчас будут искать зубоврачебную клинику, которую посещала Неволина, догадываешься, на кого они выйдут? Опознавать-то ее опять придется тебе!

– Может, следствие и не вышло бы на меня! – упрямо сдвинув брови, сказала Яна.

– Еще как вышло бы! Тебе не приходила в голову мысль, что это не простые совпадения, а тебя кто-то может подставлять? А если это правда, то, значит, обязательно найдутся улики, указывающие на твою «Белоснежку».

– Подставлять меня?! – Шишка на голове Яны запульсировала болью с новой силой. – Но кому это надо?!

– Кому-то, кому не нравится, что ты развила бурную деятельность.

– Я знаю только одного такого человека, это – ты!

Ричард с сожалением и удивлением посмотрел на нее.

– Ты серьезно так считаешь?

Конечно же, Яна так не считала, но признаться в этом в силу своего характера она не могла. Она отвела глаза и сказала:

– Я не знаю, но радости ты не испытывал, когда я начинала свое дело. Я предложила тебе работать со мной, ты отказался, где сейчас ты работаешь, тоже не говоришь. Агриппина Павловна сказала, что, когда ты возвращаешься с работы, от тебя неприятно пахнет. Чем ты занимаешься? Может, ты жжешь тела? И вообще, как ты мог продержаться здесь, в больнице, целые сутки, не помогая своей Настеньке? – выдала Яна напоследок, проклиная свой язык.

Ричард изменился в лице и откинул темную прядь со лба.

– Все-таки ты невыносимый человек!

Когда он подошел к двери, та резко распахнулась, и Ричард столкнулся лоб в лоб с красивым черноволосым высоким молодым мужчиной в светлом дорогом плаще. В руках он держал огромный букет из белых роз.

– Дорогая моя! – произнес он с сильным акцентом. – Я не смог вынести разлуки с тобой и приехал! Такое несчастье, мне вчера сообщили по сотовой связи! Я прямо с самолета, не переодеваясь, скорее к тебе в больницу!

Джорджио, а это был именно он, любил произвести эффект, поэтому он приблизился к Яне и, упав на колени, осыпал ее кровать розами. Ричард замер в дверях, казалось, слившись цветом лица с белыми стенами. Яна же, покраснев, как алая роза, проворковала не своим голосом:

– Я так рада, любимый, что ты приехал. Теперь мы будем вместе.

После этого Ричард так хлопнул дверью, что с потолка посыпалась побелка. Яна же приподнялась на локтях и громко спросила, грозно сдвинув брови:

– Зачем ты приехал, Джо?

Последующие дни показались Яне сущим адом, правда, Джорджио поддерживал ее, как мог. Он долго упрашивал Яну сделать его управляющим или заместителем директора, чтобы он на юридических правах смог помогать ей в бизнесе. Джорджио выполнял все ее поручения. Яна направила его красоту и обаяние в нужное для нее русло. Джорджио обаял лечащего врача Яны, и ее отпустили домой на следующий же