Тай отдернул руку, словно обжегшись. От этого резкого движения Зебра немедленно шарахнулась в сторону.

— Чертова кобыла пугливая, как мустанг! — воскликнул он, потирая рукой грудь, словно желая таким образом избавиться от воспоминаний о прикосновении легких нежных пальцев.

Жанна гадала, что сумело так его разозлить. Ей очень хотелось, чтобы он снова дотронулся до ее подбородка. Его ладонь была теплой и сильной, а пальцы — красивыми и длинными. Уже несколько лет ни один человек не касался ее, чтобы подбодрить или успокоить.

— Зебра и есть мустанг, — хрипло ответила она. — Когда она не со мной, пасется на воле.

Тай с интересом посмотрел на кобылу, обращая особое внимание на копыта. Они были стерты естественным образом из-за скачек по каменистой почве. Лошадь выглядела лоснящейся, но не тучной, сильной, но не крупной, без какого-либо следа принадлежности человеку — ни клейма, ни подков, ни потертости в тех местах, где обычно надеваются уздечка и седло.

— Ты ездишь на ней верхом? — спросил он.

— Иногда, когда это безопасно.

— То есть?

— Когда Каскабеля нет поблизости, — просто ответила Жанна. — А в последние полгода он только и ошивается здесь, поэтому Зебра чувствует себя одиноко. Думаю, армия сильно осложняет жизнь Каскабеля.

— Или Черному Ястребу надоело, что его постоянно обвиняют в набегах, совершенных Каскабелем, и он стал лагерем внизу, — предположил Тай. — Черный Ястреб — вождь, истинный лидер, а Каскабель — мясник и грабитель. Черт возьми, как это мятежники не выследили тебя и не поджарили на костре забавы ради?

Жанна лишь пожала плечами в ответ на этот вопрос. Она вовсе не собиралась сообщать Тайреллу, что индейцы племени юта считают ее Тенью Огня, ведьмой уна бруйя, которая принадлежит миру духов. Тай принимал ее за мальчика, что одновременно раздражало и являлось очень полезным, особенно сейчас, когда он сидел перед ней полностью обнаженным, а она втирала мазь в его раны.

При этой мысли Жанна покраснела. Ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы подавить дрожь в руках, но Тайрелл, тем не менее, это заметил и вполголоса выругался.

— Прости, парень, не хотел напугать тебя, — грубо произнес он. — Когда мы выберемся из этой переделки, я отведу тебя на военный пост в Пресных Водах. Там ты будешь в безопасности.

Девушка отрицательно покачала головой, но ничего не ответила, полностью сосредоточившись на том, чтобы не выдать своих эмоций.

— Не глупи, — убеждал Тай. — Может, в прошлом тебе и удавалось здесь выжить, но сейчас другие времена. Армия уже три года воюет с Черным Ястребом, с тех пор как закончилась Гражданская война. Наши солдаты сыты этими индейцами по горло. Этой осенью намечается масштабная военная кампания, призванная уничтожить всех краснокожих до Дня благодарения и заполучить голову Каскабеля как главный трофей. Ни зверю, ни человеку, ни тем более мальчишке, тонкому, как ивовый прутик, нечего делать в пылу сражения между солдатами, индейцами и вдобавок Каскабелем, убивающим все, что движется.

— Если здесь так опасно, зачем же ты сам тут оказался?

— Из-за Люцифера, — просто ответил Тай. — Я решил, что лучшего шанса может и не представиться. Когда индейцы затаятся, сюда ринутся сотни желающих поймать этого жеребца. Даже если никому и не удастся его захомутать, какой-нибудь жадный до денег мустангер пустит ему пулю в голову, только чтобы добраться до его потомства. — Тайрелл посмотрел на Зебру. — Она ведь тоже одна из них, правда?

— Да.

— Я догадался по ее длинным ногам и правильной форме головы. В ее жилах течет берберская кровь [1] Люцифера. Она пасется с его табуном?

— Да.

— Как тебе удалось завоевать ее доверие?

Жанна вытерла пальцы о штаны, критически осматривая порезы Тайрелла.

— Ее мать была убежавшей домашней кобылой. Ее любимыми лакомствами были соль и зерно, а еще ей нравилось человеческое общество. Зебра выросла, привыкая к моей ласке. В табуне Люцифера есть и другие одичавшие лошади, принимающие меня, и даже несколько настоящих мустангов. Если они порежутся или поцарапаются, я лечу их раны и чешу им те места, которые они сами не достают, а они предупреждают меня о приближении людей. Именно так мне удается держаться подальше от Каскабеля. Люцифер чует его за версту.

— Люцифер тоже позволяет тебе гладить его? — тут же спросил Тай.

— Он необуздан, как штормовой ветер, — произнесла Жанна, не давая прямого ответа на его вопрос.

— И эта кобыла такая же, — возразил Тайрелл, — но она идет за тобой, как ручная охотничья собака. Может, следующим будет Люцифер?

— Никогда. Я выжил только благодаря своей неприметности, а рядом с этим жеребцом оставаться незаметным точно не удастся.

Раздался удар грома, но Тай продолжал настойчиво вглядываться с лицо Жанны.

— А ты когда-нибудь пытался подобраться к нему поближе?

— Нет.

— Почему же? Он что — убийца?

Девушка пожала плечами:

— А ты бы не попытался убить человека, желающего посадить тебя в клетку?

— Люди одомашнили лошадей много тысяч лет назад. Между ними существуют такие же партнерские отношения, как между человеком и собакой.

— Только не все люди об этом помнят.

— Ты говоришь о тех, кто жесток и по отношению к своим соплеменникам. Я не из таких. Я воюю не ради удовольствия, а чтобы выполнить работу.

Жанна бросила взгляд на свой нож, который Тай постоянно держал при себе. Ей вспомнилось, как он держал этот нож в руке — как оружие, а не как орудие. Она ни на секунду не сомневалась, что «выполнить работу» он сумеет не хуже самого Каскабеля.

Осознание этого напугало Жанну, ведь, даже раненный, Тай все же намного превосходил ее по силе. Но она боялась его не больше, чем Люцифера. В прошлом инстинкты не раз спасали ее от зла и бессмысленной жестокости, но она не ощущала ничего подобного ни в Тайрелле, ни в вороном жеребце, которого многие стремились захомутать.

«Что, если в этот раз я ошибаюсь? — подумала она. — Что, если этот человек всего лишь еще один алчный охотник за добычей, не гнушающийся обидеть того, кто слабее?»

Конечно, ответа на этот вопрос Жанна не знала, но в одном она была уверена — если покажет Таю свое тайное убежище, а затем разочаруется в его надежности, то совершит худшую ошибку в своей жизни.

И возможно, последнюю.

Внезапно начался ливень. Холодные струи дождя были подобны ударам хлыста, но Тайрелл и Жанна не жаловались, так как знали, что дождь скроет следы их присутствия.

— Готов? — спросила Жанна.

Он угрюмо кивнул, все еще раздосадованный, что проиграл битву за одеяло. Он не возражал бы против набедренной повязки и лоскутов для перевязки, но не мог допустить, чтобы его укутывали в одеяло, в то время как мальчишка не имел другой защиты от дождя, кроме потрепанных штанов и рубашки. Тем не менее малец настоял на своем и завернул Тая в одеяло.