и ей приходилось что было сил сжимать руки в кулаки, но это не помогало погасить пожар, бушующий в ее теле, или унять неистово колотящееся сердце.

Но это было не самое худшее.

Самым ужасным была пустота, растущая внутри Жанны, чувство утраты чего-то прекрасного и недосягаемого. Она понимала, что до конца своей жизни ей придется в одиночестве бродить по землям, где когда-то она ходила вместе с Таем, и жизнь уже никогда не обретет прежней полноты бытия. Она обречена снова и снова вспоминать время, когда любовь коснулась ее легкими крыльями, а затем упорхнула, подобно бабочке, с ее раскрытых ладоней, оставив после себя лишь непроглядную тьму отчаяния, которая будет разрастаться и поглощать ее мир до тех пор, пока не поглотит и ее саму.

Внезапно Жанна почувствовала легкое бархатное прикосновение, становившееся все более настойчивым. Выведенная из забытья, она поняла, что снова смотрела на Тая, словно чего-то ожидая. В действительности ждать ей было нечего, этот день ничем не отличался от предыдущего, лишь еще большее количество света утекало из ее души, которая медленно, но неумолимо заполнялась тьмой.

Сдавленно вскрикнув, девушка отвернулась. Она пыталась дышать глубоко и размеренно, но это оказалось невозможным. Ее тело было настолько напряжено, что вибрировало, подобно тетиве лука, натягиваемой мощной рукой стрелка, и лук этот сгибался все больше и больше, поломка его казалась неизбежной… Жанна отказывалась дышать.

«Не могу находиться рядом с Таем вот так, — размышляла она. — Это нестерпимо, еще хуже, чем жить в одиночестве. Словно я снова и снова переживаю смерть папы, и все — жизнь с ее многочисленными возможностями, радость и любовь, — все ускользает от меня».

Что-то глухо ударялось ей прямо в грудь. Удивленно вскрикнув, она заметила, что это Зебра требует внимания хозяйки.

— П-привет, д-девочка, — слегка заикаясь, произнесла Жанна, не в силах скрыть дрожи в голосе.

Уловив колебания в ее голосе, Тайрелл почувствовал себя так, словно нож проворачивают в его открытой ране. Он сгорал от желания и ощущал такую мучительную боль в чреслах, словно его мужское достоинство протягивали сквозь раскаленное игольное ушко. Тай понял, что девушка испытывает схожие чувства. Но он не прикоснется к ней, это решено.

— Полегче, сынок, — произнес он как можно мягче, насколько это вообще было возможно в подобных обстоятельствах.

Люцифер настороженно смотрел на человека, всем своим видом показывая, что его голос звучит не очень-то убедительно.

— Давай-ка посмотрим твою рану, — прошептал Тай, поглаживая теплую шкуру мустанга. — Спокойно, сынок, спокойно. Я не причиню тебе боли.

При этих словах они одновременно вспомнили о том, что произошло в горячих ключах, и оба почувствовали неловкость. Он боялся взглянуть на нее, зная, что увидит в ее глазах бушующий огонь страсти. Он никогда в жизни ни одной женщины не касался так, как Жанны в ту ночь, и сам был шокирован этим воспоминанием… но снова хотел познать ее лоно, погрузиться в него языком, как в священный источник, смывающий все нечистоты, накопившиеся в нем за предшествующие годы. Он и не подозревал, что очиститься можно, всего лишь погружаясь в щедрые чувственные глубины Жанны.

— У тебя останется шрам, — мягко произнес он, ощупывая круп Люцифера, — но, можно сказать, ты легко отделался. Пуля могла бы причинить гораздо больший вред.

Тай подумал о том, какая отметина останется в его душе от прикосновения атласных крыльев бабочки.

— Скоро Люцифер достаточно окрепнет и сможет отправиться в Вайоминг, — произнесла Жанна вслух свое худшее опасение.

— Да, — лаконично согласился Тай. — Сейчас тебе нельзя взять с собой ничего, кроме одежды, но, я полагаю, твои книги будут здесь в безопасности. А когда в округе все успокоится, ты сможешь… — Он замолчал. — Я сам прослежу, чтобы твои книги вернулись к тебе. Я прослежу, чтобы у тебя было все для достойной жизни, которой ты, несомненно, заслуживаешь.

Жанна отвернулась от него, пряча лицо, чтобы он не сумел догадаться о ее намерении не следовать за ним в Вайоминг. У нее не было другого выбора. Инстинктивно она чувствовала, что ей будет лучше жить одной в долине, чем где-либо еще, зная, что Тай находится рядом, но не имея возможности дотронуться до него.

— Жанна? — резко позвал он.

Спустя мгновение она спокойно ответила:

— Я сделаю все, что потребуется.

Казалось, она согласилась, но что-то в ее словах заставило Тая насторожиться. Он буравил взглядом ее затылок, сожалея, что не может читать ее мысли с той же легкостью, как она умеет понимать животных и по облакам предсказывать погоду.

— Чем скорее мы тронемся в путь, тем лучше, — сказал он.

Девушка ничего не ответила.

— Нам надо выбираться, отсюда, пока армия не выступила против Каскабеля.

Жанна кивнула с таким видом, словно они обсуждали форму облаков.

— Сначала идти придется медленно, пока я не найду лошадь, на которой смогу ехать верхом. Даже если Люцифер и примет меня в качестве наездника — в чем я сомневаюсь, — то ему потребуется еще не меньше недели, чтобы окончательно поправиться. — Тай замолчал, ожидая ее ответа. Девушка продолжала хранить молчание. — Жанна? — позвал он.

Ее рыжие волосы вспыхнули на солнце, когда она повернулась к нему. Ее глаза были чисты, как дождевая вода, — и одновременно в них скрывались неуловимые тени.

— Да, для Люцифера будет лучше еще несколько дней не знать ездока.

— Я не об этом сейчас говорил, и тебе это отлично известно.

Жанна колебалась, затем, пожав плечами, произнесла:

— Первые дни путешествия будут долгими и опасными. Идти пешком всегда дольше, чем ехать верхом.

— Ты пойдешь со мной, — отрезал Тай.

— Ну конечно. Люцифер ни за что не покинет эту долину без Зебры, — ответила Жанна, снова отворачиваясь, чтобы приласкать кобылу.

— А Зебра ни за что не покинет долину без тебя, — добавил Тай.

— Раньше она никогда этого не делала.

У Тая появилось смутное предчувствие, что Жанна ускользает от него, несмотря на все попытки удержать ее рядом. Прямо на глазах она растворялась в воздухе.

— Пообещай мне, — потребовал он.

— Пообещать что?

— Пообещай, что отправишься со мной в Вайоминг.

Девушка прикрыла глаза. Ее руки, скрытые гривой лошади, сжались в кулаки.

— Я покину долину вместе с тобой, — сказала она.

— И отправишься со мной в Вайоминг, — настойчиво добавил он.

— Не делай этого.

— Чего?

— Не заставляй меня лгать тебе.

— Что это значит? Ты не можешь прожить здесь всю жизнь и отлично знаешь это!

— Но и на ранчо твоего брата в Вайоминге я жить не смогу.

— Тебе не придется жить там до конца своих дней.

— А только до того момента, как я смогу поймать какого-нибудь простака, не умеющего отличить прекрасную даму от необразованной дикарки? — с горечью произнесла Жанна.

— Черт возьми, я этого не говорил!

— Тебе и не надо говорить. Я сама скажу. — Одним быстрым движением, отражающим бушевавшие в ней эмоции, она запрыгнула на спину Зебры. — Я пообещала тебе помочь поймать жеребца. Ты пообещал