Понадобились усилия всех присутствующих в доме леди, чтобы сохранить Кирби жизнь, пока его не увезут из Калвертон-Чейза. Его и их показания были выслушаны окружным судьей. Теперь Кирби находился в Лондоне и ждал суда.

Жизнь в доме после всех событий потекла мирно и безоблачно, Люк и Амелия заботились о тех, кто на них работал, все были довольны — а что еще нужно для счастья? Впереди их ждала лучшая часть лета, а дальше — вся жизнь!

— Завтра приезжают Киркпатрики, — однажды объявил Люк. — Не захочет ли Эмили, чтобы мы дали бал?

— Насколько мне известно, Эмили будет вполне довольна, если мы просто оставим ее с Киркпатриком наедине. Они пробудут здесь неделю — мы сможем поговорить с его родителями и выяснить, что они думают по этому поводу.

Люк согласился с разумным решением жены, вытянулся рядом с ней на постели, положив руку ей на живот.

Так они и лежали — спокойные, согласные и удовлетворенные.

Открылась входная дверь. Послышались голоса. Один был мужской, ворчливый, другой — женский, резкий, решительный. Как бы отмахивающийся.

Люк помрачнел.

Увидев это, Амелия пробормотала:

— Мне кажется, Саймон твердо уверен, что Порции небезопасно брать собак на прогулку в лес. Когда она одна.

— Но ведь с ней собаки, — отозвался Люк удивленно.

— Кажется, Саймон не считает, что собаки — надежная защита.

Люк захлебнулся смехом.

— Если он хочет переубедить Порцию, желаю ему удачи.

Препирательства во дворе достигли апогея, подтверждая правильность его мнения о сестре и правильность мнения Амелии о брате.

Порция направилась к псарне, и голоса постепенно стихли. Можно было не сомневаться, что Порция шагает, высоко вздернув нос, а Саймон тащится за ней, исполненный мрачной решимости.

Супруги переглянулись и опять погрузились в согласие. Наслаждались им, купались в нем.

— Есть одна деталь, которую ты мне так и не объяснила, — заговорил Люк.

— Какая?

— Почему ты выбрала именно меня?

Амелия подняла на него глаза и улыбнулась.

— Я выбрала тебя потому, что всегда тебя хотела, — почему же еще?

— А, понятно. Потому что я вызывал у тебя вожделение.

— Вот именно. — Она потерлась о его грудь.

Он взял ее за подбородок и прижался к ней губами. Наконец он отпустил ее.

— Ты ужасная лгунья.

Она заглянула в его темные глаза, вздохнула и прижалась к нему.

— Ну, тогда вот тебе правда. Я задумала и составила план, как выйти за тебя замуж. Я считала, что, если мне удастся женить тебя на себе, мы найдем… — Она сделала жест рукой.

— Это?

— Да. — Она снова положила голову ему на грудь, а ладонь с растопыренными пальцами — на сердце. — Вот этого я всегда и хотела.

Он прошептал, зарывшись лицом в ее локоны:

— Ты оказалась более дальновидной, чем я. Я никогда не думал, что такое вообще возможно.

Она подумала и спросила:

— Значит, ты ничего не имеешь против того, что я подстерегла тебя и заманила в ловушку?

— Если бы я даже знал, что это ловушка, я бы все равно остался в ней. Ты — вот что мне было нужно, и, по правде говоря, мне было все равно, каким способом я тебя заполучу.

Она усмехнулась:

— Выходит, мы оба преуспели в наших планах.

— Мне кажется, мы оба доказали, что, сдаваясь, можно оказаться победителем.

Она рассмеялась и поцеловала его.

— Чья же победа? Твоя, моя — наша?

Он поцеловал ее и ответил:

— Окончательная победа.

Гряда известковых холмов в южной Англии. — Здесь и далее примеч. пер.

Ну конечно! (фр.)

Ну ладно (фр.)

Юные невинные девушки (фр.)

Дети мои (фр.)

Крошка (фр.)

Да (фр.)

Естественно (фр.)