— Мы ходили в «Амфитеатр Астли» и еще в кондитерскую Гунтера. И в музей. — Порция вертелась перед окнами гостиной; время, проведенное в карете, ни в коей степени не уменьшило ее безграничной радости жизни.

— Мы ходили в музей два раза, — сообщила Пенелопа. Свет отразился в стеклах ее очков, когда она подняла голову, сидя в шезлонге.

Люк посмотрел на хрупкую фигурку, сидевшую рядом с Пенелопой. Мисс Пинк выглядела крайне утомленной — казалось, ее много раз протащили по всему Лондону за те несколько дней, которые его младшие сестры провели в столице.

— Мы ведь не могли упустить возможность посмотреть все, что можно!

Люк взглянул на Пенелопу; она ответила ему твердым взглядом карих глаз — как всегда, она прочла его мысли. По его мнению, это была одна из самых непривлекательных черт ее характера.

— Мы очень хорошо провели время в Сомерсхэме, — вставила его мать. — И хотя последние дни в Лондоне были заняты подготовкой дома к зиме, это была приятная и богатая событиями поездка. — Минерва пила чай, сидя в своем любимом кресле. Ее взгляд скользнул по Эмили, сидевшей рядом с мисс Пинк, потом она посмотрела в глаза Люку.

Он предположил, что вскоре кое-что услышит о лорде Киркпатрике.

— Я так рада, что вы все смогли приехать в Сомерсхэм на свадьбу, — сказала Амелия, сидевшая в кресле и тоже пившая чай.

— Это было прекрасно, просто прекрасно. — Порция все еще вертелась у окна. — Повидаться снова со всеми — мы ведь знаем всех много лет, но приятно было провести с ними время и узнать, как они поживают.

Люк стоял, прислонившись к камину, — окруженный, как это было последние восемь лет, одними женщинами. Он всех их любил, даже мисс Пинк, хотя они нередко сводили его с ума. А теперь к ним добавилась еще одна. Та, которая обещала стать самой несносной из всех.

Перестав вертеться, Порция подлетела к нему. С темными волосами и синими глазами она больше других была похожа на него внешне. А ростом пошла в мать — она была выше Эмили, Энн и Пенелопы.

— Я пойду посмотрю щенков. Они, наверное, сильно выросли за эти две недели.

Она присела в реверансе, потом направилась к дверям, ведущим на лужайку.

Люк счел себя обязанным сказать:

— Самый крупный кобелек уже усыновлен — не привязывайся к нему.

Порция остановилась и оглянулась на брата.

— А я думала, что он будет чемпионом. Значит, ты отдал его кому-то?

Люк кивнул на жену:

— Я отдал его Амелии.

— Ах! — Улыбка Порции была воистину восхитительна. Она радостно посмотрела на Амелию: — Как вы его назвали?

Люк едва не застонал и на мгновение закрыл глаза.

— Он показался мне большим любителем приключений. — Амелия улыбнулась в ответ. — Его зовут Галахад из Калвертон-Чейза.

— Галахад! — Порция схватилась за спинку стула, лицо у нее засияло. — И Люк согласился?

Амелия пожала плечами:

— Это имя его собакам еще не давали.

Порция посмотрела на брата; судя по ее лицу, она быстро поняла причину. Он бы предпочел, чтобы она ошиблась. Глаза ее сузились, сверкнули догадкой, но она сказала только:

— Замечательно! Пойду посмотрю на это чудо.

И она направилась к дверям.

Пенелопа поставила свою чашку, схватила два бисквита.

— Пока, дорогой братец! Подожди меня, Порция, я тоже должна на это посмотреть.

Кивнув матери и Амелии, Пенелопа побежала за сестрой.

Напряжение в комнате понизилось до нормы. Все заулыбались и слегка расслабились. Люк надеялся, что Амелия отнесет замечание Порции к имени щенка — он-то был уверен, что его несносная сестренка имела в виду нечто более личное.

Минерва поставила чашку.

— Конечно, кроме посещения Астли и музея, за неделю произошли и другие интересные события. — И вместе с Эмили и Энн она посвятила Люка и Амелию в подробности, передав им добрые пожелания своих приятельниц. — Когда вы вернетесь в Лондон осенью, вместе с Декстером и Амандой, можете быть уверены, что вам не дадут проходу.

— К счастью, все скандальные слухи к тому времени затихнут, ведь интересы в обществе переменчивы. — Люк небрежно поправил манжеты.

Минерва с ухмылкой взглянула на него:

— На это не надейся. Учитывая, что Мартин с Амандой нашли убежище на севере, а вы венчались в Сомерсхэме и сразу уехали сюда, хозяйки салонов будут ждать своего часа.

Люк скривился, Амелия улыбнулась.

Мисс Пинк, оправившись от дороги, встала и, извинив шись, вышла. Эмили и Энн, допив чай, тоже решили уйти к себе.

— Я велела подать обед в шесть часов, — проговорила Амелия, когда они присели перед ней в реверансе.

— О Боже! — воскликнула Эмили. — Мы к тому времени умрем от голода.

Амелия мягко улыбнулась:

— Как приятно вернуться домой.

Девочки вышли из комнаты, и Минерва повернулась к Люку:

— Можно ожидать письма от Киркпатрика — по моим предположениям, через неделю.

— Неужели он настроен так серьезно? — удивился Люк.

Минерва хмыкнула:

— Нетерпеливо, друг мой. Думаю, тебе это знакомо.

Эту реплику он оставил без ответа.

Затем Минерва добавила уже серьезнее:

— Хорошо было бы пригласить его сюда, но я не хотела ничего предпринимать, не посоветовавшись с тобой.

Он перевел взгляд на Амелию — та внезапно поняла подтекст их разговора.

— Разумеется, — улыбнулась она. — В конце июля или лучше в начале августа?

— Как вы решите. Мы пробудем здесь до конца сентября.

Амелия посмотрела на свекровь, которая спокойно восседала в своем кресле.

— Мы решим это, как только получим от него письмо. А мы непременно его получим, — заверила она. — Это значит, что Эмили пристроена. — Она посмотрела на сына, затем на невестку. — Не спрашиваю, как вы поживаете, — уверена, что вы освоились здесь без особых трудностей. Здесь было очень жарко?

Проклиная свою память, которая мгновенно вернулась к тому долгому дню, половину которого они с Люком провели в постели, Амелия надеялась, что ей удалось не покраснеть.

— Да, здесь была пара дней, когда погода стояла очень жаркая. — Она старалась не смотреть на Люка.

Минерва встала.

— Наверное, неразбериха кончилась. Мне пора пойти к себе и отдохнуть часок. В шесть, вы сказали?

Амелия кивнула.

— Увидимся в гостиной. — И, кивнув обоим, леди Калвертон направилась к двери. На пороге она остановилась и обернулась, лицо у нее было озабоченным. — Пока мы одни… — Она бросила взгляд на дверь. — Собираясь, я обнаружила, что у меня исчезли две вещицы. Табакерка, расписанная глазурью, — ты ее знаешь, Люк, — и флакон для духов с золотой пробкой. Эти вещицы маленькие, но старинные и очень