– Что поделаешь, оказалось, что предприятие не настолько выгодное, каким казалось вначале.

– И ты вернулась домой. Как твой па? Говорили, что он совсем плох.

– Так себе. Но пока еще держится.

Беспечно улыбаясь, она стала расспрашивать Чарли о семье: лучший способ заслужить доверие у здешних обитателей. Вскоре в разговор вступили и приятели Чарли, засыпая Гризельду сведениями о здешней жизни, особенно когда та объяснила, что совсем недавно вернулась в Ист-Энд: разговоры о том, кто и кого успел облапошить и ограбить, были из разряда местных развлечений. Гризельда, не желая прямо расспрашивать о Джессапе, тянула время. Вспоминая репутацию собеседника, его положение в преступной среде и тот факт, что он вообще упомянул о Джессапе, она медлила, но потом все-таки решилась осторожно спросить:

– Говорят, в последнее время здесь произошло немало перемен?

Чарли задумчиво наморщил нос:

– Да вроде никаких особых перемен, если не считать Джессапа. Помнишь его? Взломщик он знатный, и все такое. Бросил это дело, переселился на Тотхилл-Филдс и занялся обычной торговлей.

«Обычная торговля» на здешнем жаргоне означала проституцию. Значит, Джессап стал сутенером или содержит публичный дом.

Гризельда без особых усилий изобразила живой интерес, тем более что такое заявление вполне позволяло спросить:

– Значит, место осталось незанятым? И кто же теперь сменил Джессапа?

– Ты права насчет места, – рассмеялся Чарли, – но пока что не слышал, чтобы кто-то спешил воспользоваться случаем. Правда, и сезон сейчас мертвый. В будущем году наверняка наметится оживление.

В этот момент Стоукс грубо толкнул ее локтем в бок и, не оглядываясь, пробурчал:

– Тебе лучше заняться делом, если хочешь успеть что-то пожевать.

Гризельда мгновенно сообразила, что он советует ей прекратить расспросы, и, снова обернувшись к дядюшке Чарли, с сожалением улыбнулась:

– Я, пожалуй, в самом деле поем, иначе мне ничего не оставят.

Мужчины понимающе улыбнулись и закивали. Все еще улыбаясь, Гризельда повернулась к компаньонам:

– Что же, интересно было узнать новости.

– Ешь! – велел Стоукс, подвигая к ней тарелку с мидиями и рубцом.

Он был так напряжен, что даже Гризельда заметила это и удивилась. В чем дело? Чем он расстроен?

Мысленно пожав плечами, она потянулась к мидии, ловко открыла раковину ложкой и опрокинула в рот сочное содержимое.

А пальцы Пенелопы оказались недостаточно сильны, чтобы держать раковину и одновременно вставить ложку между створками.

Приходилось принимать еду из рук Барнаби. При этом и он, и Стоукс откровенно веселились. Конечно, не смеялись вслух, но она видела, как весело блестят их глаза. Мужчины! Что поделать?!

Протянув руку, она терпеливо ждала, пока Барнаби положит на ладонь очередную открытую раковину. Потом приходилось сосредоточиться, чтобы не пролить на себя сок и благополучно донести моллюска до рта.

Эль она только пригубила: на ее вкус, он был слишком горьким. А вот Барнаби и Стоукс с удовольствием опустошили кувшин.

Гризельда быстро расправилась со своей долей моллюсков и рубца. Салфеток не было. Пенелопа заметила, что остальные вытирают рты рукавами, и, вытянув манжету блузки, последовала их примеру.

– Одна капелька осталась, – заметил Барнаби и, прежде чем Пенелопа успела спросить, где именно, поднял руку и провел большим пальцем по уголку ее губ.

Трепет, прошедший по телу, шокировал ее. Если бы она в этот момент стояла, наверное, упала бы на колени.

Потом его ресницы опустились. Он улыбнулся, откинулся на спинку стула и знаком велел ей встать. Она с трудом поднялась, часто моргая, пытаясь прийти в себя, потому что перед глазами все плыло.

Стоукс и Гризельда, которая перед этим оглянулась и помахала дядюшке Чарли и его приятелям, вышли из-за стола и зашагали по улице. Барнаби, обняв Пенелопу за талию, так что его ладонь жгла сквозь платье, повел ее следом.

Они прогулялись по рынку на Брик-лейн. В отличие от оживленных торговцев на Петтикоут-лейн, предлагавших различные товары из тканей и кожи, здешние хозяева лотков, подозрительные хитроглазые типы, предпочитали скрывать товары под прилавком и продавали в основном украшения, драгоценности, старую мебель и безделушки. Многие столы, расставленные на тротуаре, служили только для того, чтобы заманить покупателей в полутемные лачуги. Пенелопа из любопытства вошла в одну и увидела, что она до потолка загромождена пыльной поломанной мебелью, не выдерживающей никакой критики при свете дня.

Владелец, заметив девушку, поспешил навстречу с угодливой улыбкой. Но Барнаби насупился, схватил ее за руку и потащил прочь.

Как оказалось, повезло Гризельде. Она узнала, что Джо Ганнон ведет свой бизнес в здании на Спитл- стрит и, очевидно, избрал ремесло старьевщика. Об остальных на рынке не знали: хотя молодые люди сделали что могли, а Гризельда то и дело задавала вопросы, никто ничего не мог сказать об остальных пятерых преступниках из списка Стоукса.