Филипп Козьмич, читая этот «знаменитый» приказ, сидел на одной из скамеек Летнего сада. Мимо проходили солдаты и так расшумелись, что не заметили Миронова и чуть было не отдавили ему ноги. Филипп Козьмич, вспылив, вскочил, и первым движением его было встряхнуть за шиворот нахалов... Один из них обернулся и, видя взбешенного офицера, нагло сказал: «Господин офицер, мы ж не на службе...» – «Как ты смеешь, наглец!..» – «Читать надо!» – издевательски козырнув, солдат, довольный собою, последовал за своими веселыми товарищами. «Какое хамство!» Филипп Козьмич не замечал, что в руках держит тот самый приказ № 1, которым вводятся правила новых отношений между офицерами и нижними чинами. Он лично, Миронов, не против хороших, сердечных отношений солдата с командиром, но все-таки традиции, дисциплина должны строго соблюдаться. Выходит, пока ротный или эскадронный комитет не одобрит распоряжения офицера, так можно и в наступление не идти?.. Чушь!.. Хотел бы он видеть умника – автора этого, прямо скажем, контрреволюционного приказа. На поверку оказывалось, что автора никто не знает. Вокруг приказа, вернее, авторства началась мышиная возня, потому что все были возмущены – ведь погибнет, разложится армия и пропадет Россия. Солдаты поняли его как «даешь свободу!..». Им все дозволено теперь...

Премьер-министр Временного правительства Александр Федорович Керенский то ли искренне, то ли с долей театральности позже заявил, что отдал бы десять лет жизни, чтобы приказ не увидел света... Причем он почему-то утверждал, что Совет рабочих и солдатских депутатов никакого отношения к приказу № 1 не имеет...

Тогда как член Совета рабочих и солдатских депутатов, редактор «Новой жизни» Иосиф Гольденберг откровенно заявил: «Приказ № 1 – не ошибка, а необходимость. Он является единодушным выражением воли Совета. В день, когда мы сделали революцию, мы поняли, что, если не развалить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией в революцией. Мы не колебались: приняли решение в пользу последней и употребили – я смело утверждаю это – надлежащее средство».

Вот, оказывается, где разгадка – приказ специально выработан и спешно и даже тайно распространен, чтобы разложить армию. Но об этом Филипп Козьмич не знал и продолжал негодовать и возмущаться его неленостью и откровенным цинизмом. Кто-то злой, хитрый и жестокий, кому не жаль ни солдат, ни офицеров, ни вообще русских людей – иезуитски столкнул лбами командиров и подчиненных, заложив недвусмысленно в этот приказ уничтожение традиций, разлад между усталыми, обозленными воинами, в руках которых было оружие, падение дисциплины и как результат – гибель армии. Какое коварство!..

Миронов, горячий и часто несдержанный, позабыл про встречу с солдатами, опустился на скамейку и горестно застыл. Мрачные думы одолевали его – вот и дождался он светлого дня революции, о которой мечтал в юношеские годы, да и зрелые лета... А может быть, это ошибка, пытался он себя успокоить. Но ведь люди-то, просто русские люди гибнут зазря, в угоду чьему-то коварству, ведь солдаты пойдут войной на офицеров, и погибнут все. Погибнет Россия. Но вот Филипп Козьмич Миронов познакомился еще с одним документом, как бы своеобразно дополняющим этот нелепейший приказ № 1. Кому-то, наверное, показалось, что его содержание окажет недостаточно разрушительно-пагубное влияние на старую армию, поэтому ровно через пять дней – 5 марта 1917 года – Петроградским Советом был обнародован еще один приказ под № 2. В нем в категорической форме предписывалось, чтобы нижние чины не подчинялись офицерам, а следовали указаниям только Советов рабочих и солдатских депутатов.

Такое безумие могло прийти в голову людям с ненормальной психикой или же настолько враждебно настроенным к России, что им не жаль было ничего: ни земли русской, которую топтал враг-немец, ни людей русских, которых натравливали друг на друга. Ведь шла война с иноземными захватчиками! Кто же защитит Родину, если внутри страны такую свару затеяли?! Допустим, поступит приказ идти в наступление или окопаться – встретить врага огнем... А солдаты вместо выполнения боевого приказа побегут в Советы и начнут совещаться, идти им в атаку или отсидеться в укромном месте?.. Чушь!.. А ведь на практике так солдаты и поступали...

Навестить Федора Крюкова?.. Земляка, депутата Государственной думы от области Войска Донского. Писателя... Знаменитого революционно настроенного писателя. Всеобщего любимца. Миронов хорошо помнит, как станичники хлопотали за Федора Дмитриевича Крюкова... Оказалось, что Крюков тоже пребывал в растерянности. Смысл его высказываний сводился к тому, что опьянение свободой, похоже, идет на убыль, крики о ней затихают, а проблемы улучшения жизни народа остаются. Хлеба рабочим не прибавляется... Что же делать? Когда об этом спросили Конфуция, он ответил: нужно словам придать их истинный смысл. Только и всего. А приказ № 1?.. Это ничем не прикрытая провокация. Заговор против России... Уставшие от войны, голода, непрекращающегося нервного напряжения в течение долгих трех лет, солдаты вдохнули воздуха свободы, опьянели от нее и теперь ведут себя как господа. Перестают подчиняться офицерам. 27 февраля 1917 года, когда революционные рабочие Петрограда вышли на улицы, солдаты, не слушаясь командиров, присоединились к ним и вместе начали громить город. Среди офицерского состава немало жертв – 60 человек... Уже в первые дни революции выплеснулась копившаяся злоба против так называемых «золотопогонников». Солдаты теперь толпами ходят по улицам, развязные, наглые, и слова им не скажи, или на месте прибьют, или потащат для ответа в комитет...

А Временное правительство?.. Там одно лишь словоблудие. Оно получило власть в руки, но понятия не имеет, что с нею делать. Все у них там замешано не на правде и добре, истинных ценностях бытия, а на лжи