Донским в полном единении с членами войскового правительства, выбранного также вольными голосами Войскового Круга. Руководством к законному правлению в Войске нашем должны служить тебе, наш атаман, постановления, утвержденные Войсковым Кругом, в соответствии с общегосударственными законами. Грамота сия дана в г. Новочеркасске, в 1917 году, июня 18 дня».

Большой Войсковой Круг принял решение продолжать войну до победного конца. Кто будет сему противиться, того лишать казачьего звания. Для казака страшнее наказания не придумаешь... Атаман Каледин начал свой памятный объезд казачьих хуторов, станиц и военных округов.

В станице Усть-Медведицкой произойдет также памятная встреча войскового старшины Филиппа Козьмича Миронова с атаманом Всевеликого Войска Донского.

Любопытная деталь: «Союз казачьих войск» созвал в Петрограде Второй казачий съезд, который провозгласил установление военной диктатуры силами объединенных войск все х одиннадцати казачеств. Странно, что этот съезд санкционировал глава Временного правительства Керенский. И даже выступали на нем Милюков и Родзянко. Руководил съездом генерал Дутов.

Центральный Совет казаков пытается провести съезд рядовых казаков, но Временное правительство не дает на это разрешение.

Лидер меньшевиков Церетели организовывает демонстрацию под антибольшевистским лозунгом.

18 июня 1917 года революционные массы рабочих вышли на улицы Петрограда и не поддались на провокации меньшевиков – демонстрация прошла под лозунгами большевиков: «Долой войну!» «Вся власть Советам!..» «Долой десять министров-капиталистов!..»

18 июня 1917 года, кажется, русские войска в последний раз предприняли глобальное наступление на позиции врага.

Войска, разлагаемые приказом № 1, начали митинговать, – идти ли им в атаку или лучше всего побыстрее смыться в тыл...

В России наступала анархия...

Миронов послал письмо члену комитета подъесаулу Кузюбердину, командиру сотни 4-го казачьего Донского имени графа Платова полка, расквартированного в Петрограде: «Мы, казаки-фронтовики, в частности 32-й Донской полк, протестуем против действий Войскового Круга. Трудовое казачество останется верным заветам революции...»

Формально признав Временное правительство, Каледин подготавливал контрреволюционный мятеж против демократических сил. Повсюду начал упразднять Советы и вместо них насаждал атаманскую власть. Казаков, связанных с большевиками и исповедующих их идеи, лишал казачьего звания и предавал военно- полевому суду. Снимал с фронта казачьи полки и стягивал их на Дон, концентрируя силы для удара по Советам. С целью контрреволюционного переворота разъезжал по станицам, хуторам и военным округам. С этой целью предполагалось его прибытие в родную станицу Усть-Медведицкую. Получив известие, что прибывает наказной атаман Всевеликого Войска Донского, местное начальство начало деятельную подготовку к знаменательному событию – ведь такой чести редко удостаивалась самая северная казачья станица.

Усть-Медведицкая только что встретила, торжественно и празднично, героя Тихого Дона, своего земляка, войскового старшину Филиппа Козьмича Миронова. Славно все получилось... Ну а теперь перед окружным и станичными атаманами встал непростой вопрос: как быть с этим самым героем? На торжественную встречу другого своего земляка, наказного атамана, приглашать ли Миронова или не приглашать? Над этим деликатным вопросом крепко пришлось задуматься полковнику Рудакову и подъесаулу Емельянову. Ведь Миронов хоть и герой, но он же «окаянный», обладает непредсказуемым характером, и что может при торжественной церемонии встречи выкинуть – одному Всевышнему известно. Земному же начальству известно доподлинно, что войсковой старшина Миронов твердо стоит на революционных позициях. А окружной и станичный атаманы знали, с какой целью приезжает наказной атаман... Как бы не оконфузиться... И пришли к единодушному мнению: на время пребывания генерала Каледина в станице Миронова под благовидным предлогом куда-нибудь выпроводить.

Выполнить деликатную миссию предоставили полковнику Рудакову. Он пригласил к себе Филиппа Козьмича в окружное правление. Ласково принял, расспрашивал о положении на фронте... Но в конце концов, когда окружной атаман предложил почетную поездку в Новочеркасск, Филипп Козьмич вдруг понял, куда гнет полковник. Миронов – доверчивый, но в то же время вспыльчивый и резкий, разгадал хитрости окружного атамана, не попрощавшись, покинул его кабинет.

Станичный атаман подъесаул Емельянов занялся рядовыми казаками-фронтовиками, отпускниками, которых, во избежание всяких случайностей, тоже хотели выпроводить из Усть-Медведицкой. Фронтовики кинулись за советом к Миронову: что делать? Решено было не покидать станицу. Атаман посадил в кутузку одного отпускника... Филипп Козьмич надел полную форму с орденами, явился в станичное правление и как старший по званию приказал подъесаулу Емельянову освободить арестованного...

Итак, станица Усть-Медведицкая начала тревожно, но с радостным подъемом ждать приезда своего знаменитого земляка – наказного атамана Всевеликого Войска Донского генерала Каледина.

Когда дежурившие казаки на самой высокой колокольне неистовыми голосами заорали: «Е-е-дить!..» – грянули колокола всех станичных церквей. Несмотря на то, что на плацу был выстроен гарнизон Усть- Медведицкого военного округа, коляска генерала Каледина в сопровождении эскорта подкатила к главному войсковому храму – Воскресенскому собору. Таков обычай донских казаков – все значительные события начинались именем Господа Бога, а заканчивались благодарственным молебном. Еще когда они промышляли не совсем достойным промыслом, охотой «за зипунами», после похода обязательно шли в храм, воздавали молитву Богу и уж потом расходились по домам.

На сей раз генерал Каледин и за ним воинство шло на молитву во имя великой цели – защиты Дона от Советов... После благодарственного богослужения, проведенного самим архиереем, атаман Всевеликого Войска Донского принимал парад войск. Даже мельком увидев, как казаки сидят в седлах и какие под ними кони, он с гордостью отметил, что, значит, еще не перевелись донские казаки – храбрые, удалые, профессионально обученные. Готовые по первому зову броситься в атаку за «веру»... тут пробел получился в мыслях Каледина, ведь царя свергли или он сам отрекся от престола, но так или иначе его нет, остается Отечество. Осталось всего лишь дна символа. Но не беда. Главное, есть донцы-молодцы. Сердце старого солдата радуется. Он ведь хорошо знает, что творится в русских войсках на фронте.

Рассказывал его сподвижник генерал Антон Иванович Деникин: «Приезжает командующий армией к толпе солдат и говорит: „Какой там „господин генерал“, зовите меня просто: „товарищ Егор“... До какого унижения доходил командный состав... Вы слышали, что солдаты сделали с командиром Дубовского полка за то, что тот не утвердил выбранного ротного командира и посадил под арест трех агитаторов? Распяли! Да-с, батенька... Прибили гвоздями к дереву и начали поочередно колоть штыками. Обрубили уши, нос, пальцы... Фронт разваливается. Грязные окопы. Народу в окопах мало. Кто-то в дезертирах, другие,